Мэр-ветеран СВО из ХМАО пообещал стать грозой коррупционеров
Первый в России мэр, избранный из числа ветеранов СВО, — глава Березовского района (ХМАО) Руслан Александров — о карьере политика задумался после возвращения из зоны спецоперации. На линии боевого соприкосновения он неоднократно рисковал жизнью и решил, что и по возвращении домой должен заниматься значимым делом. На посту градоначальника он объявил подчиненным о том, что не приемлет коррупцию ни в каком виде. Об этом и многом другом он рассказал в эксклюзивном интервью URA.RU.
Когда вы решили, что вы хотите стать главой Березовского района? Ведь далеко не даже каждый подумает примерить на себя такую должность…
Изначально, конечно, никто не мог предполагать, что так все повернется. До специальной военной операции, уверенно могу вам сказать, что никогда бы, даже если б предложили, не согласился занять этот пост. Потому что это, во-первых, большая ответственность перед населением, перед Югрой. А во-вторых, я сам работал в администрации с 2001 по 2012 год, видел, какая колоссальная это работа. Поэтому до СВО однозначно бы я отказался, на 100% уверен. Но когда ушел и попал «за ленту», там мировоззрение мое абсолютно перевернулось с ног на голову. Потому что там осознаешь, что в этом мире мы остаемся живы для какой-то цели. Как будто бог говорит о том, что нам нужно что-то в этой жизни сделать. Я раз в 15 должен был на том свете оказаться, но остался жив. И тогда я ребятам дал слово — что-то благое сделать для страны.
И что произошло, когда вернулись?
Записался на личный прием к [первому вице-губернатору ХМАО] Алексею Шипилову, хотя лично его тогда не знал. На приеме сказал, мол, Алексей Викторович, помогите мне. После ранения хочу не бумажки перебирать, а готовить ребят. Помогать им, чтобы они уходили туда не просто после боевого слаживания, которое зачастую совсем недолго длится. Чтобы у них были шансы выжить. В ответ получил максимальную поддержку. Помогли нам и оборудование закупить, весь инвентарь — автоматы, гранаты учебные. И я стал готовить ребят. Но все равно понимал, что это все мелочи, что-то должно произойти другое. И тут Павел Артеев попадает в нелепую, на мой взгляд, ситуацию (экс-главу Березовского района поймали пьяным за рулем — прим. URA.RU), его отстраняют от должности… В этот момент я ни секунды не сомневался, что мне нужно заявиться на конкурс. Я понял, для чего остался жив.
Кто еще из окружного правительства знал, что вы готовите документы на конкурс? Обсуждали ли вы свои планы с губернатором Югры Натальей Комаровой? Было ли какое-то финальное собеседование у вас с внутриполитическим блоком, с главой региона?
Я беседовал с Натальей Владимировной на совместном мероприятии, и сказал, что готов попробовать себя в роли главы района. Она предложила заявляться на конкурс на общих основаниях. Никаких особых собеседований, все в рабочем режиме.
Не было такого, что губернатор мне, допустим, сказала бы: «Руслан, да ты красавчик вообще, я тебя поддержу, вот тебе 100% гарантия и так далее». Никаких кулуарных бесед.
Дальше, конечно, завертелось — началось анкетирование, автобиографию предоставил в департаменты внутренней политики и госслужбы. Было тестирование — очень сложное, кстати. Никто меня за руку не водил.
Новость о вашем назначении вызвала большой резонанс, ведь вы — первый ветеран СВО, избранный главой муниципалитета. Много ли получали поздравлений, сообщений? Может быть, не только из Югры, но и других регионов России. Может, бывшие сослуживцы что-то говорили?
И сослуживцы, и земляки, да и из других регионов писали, поздравляли. Радовались за меня. Пишут до сих пор отовсюду, как-то номер телефона находят. Мой брат Алексей сейчас в Москве находится на протезировании — ему ступню оторвало. Вот и он говорит: «Лежу в палате, и подполковник со мной на соседней койке читает новости. Мол, смотри, губернатор Югры молодец какая — у нее твой однофамилец сейчас станет главой района!» А Алексей ему в ответ — да какой однофамилец, это мой брат родной… Это охватило всю страну, я просто в шоке. Ну кто до этого знал про Березовский район, кроме югорчан?
Не ожидали такой поддержки?
Если честно, не ожидал. И того, что население района так примет меня. Это, опять же, накладывает очень большую на меня ответственность в принятии любых решений. Все-таки люди, когда я работал, видели, что ничего плохого не делал. А когда нужна была моя помощь стране, я был готов отдать за нее жизнь, не задумываясь. И сейчас говорю всем, что сделаю все возможное для того, чтобы население нашего Березовского района жило достойно. Чтобы благосостояние его улучшалось, экономическая составляющая, и т. д. Понятно, что не все в моей власти, но то, что от меня зависит, я сделаю.
Как ваша семья отнеслась к тому, что вы отправились на СВО?
Переживали все, конечно. Брат — у него боевой опыт в Чечне — напутствия давал, советовал, подсказывал. Вторая половинка дождалась — это очень важно, когда понимаешь, что у тебя защищен тыл. А от мамы я полгода скрывал, что ушел добровольцем. Я ей сказал, что с гуманитарной миссией уехал на Донбасс, инвалидам помогать. Мол, помощь оказываю. Она, конечно, беспокоилась — месяц, два, а я все «с миссией». В итоге, узнала через полгода, когда я уже в госпитале был. Вернулся после двух контузий с боевыми наградами — она, конечно, в шоке была. Я понимал, что она у меня в возрасте, и могла это не перенести, ведь два ее сына отправились на фронт. Гордится, конечно. Говорит, что правильных сыновей с папой воспитали.
Что вы почувствовали, оказавшись «за ленточкой», на линии боевого соприкосновения? Где проходили подготовку? В предыдущем интервью вы говорили, что практически сразу попали в «мясорубку»?
Нас сначала было 13 ребят, мы объединились сразу, трое из нас не служили. Приехали в учебку в Чебаркуле, в 90-ю танковую дивизию рас распределили, в отдельный разведывательный батальон. И мы как-то стали настаивать на том, чтобы нас готовили. Дали нам инструктора — парнишка молодой был, после ранения. А мне все мало, и я в коридоре еще дополнительно готовился, учился с автоматом обращаться. Думал, что понимаю, куда я еду… Хотя, когда оказался в бою, мое мнение кардинально поменялось. Там очень страшно, это не описать, как ни старайся — если сам не видел, никто не поймет. Через этот ад нужно пройти, чтобы понять, что там творится. После месяца тренировок мы уже сели в эшелон, добрались до Миллерово, потом перебросили в Чернопоповку, потом в Житловку.
Что было самым страшным для вас на СВО?
Я на второй день уже был на боевом задании, чтобы вы понимали, расстояние до противника 100 метров. И по тебе постоянно стреляют. Летят дроны, минометный обстрел, арта. Я считал — сбивался, правда, но не меньше 200 прилетов в день. И ты понимаешь, что рано или поздно эта лотерея закончится. В блиндаж или в окоп прилетит. И самое страшное — это потеря боевых товарищей. Раненые кричат, все это видеть, слышать очень тяжело морально. И нужно успеть оказать первую медицинскую помощь. И не сломаться психологически. Когда у тебя перед глазами ребята падают, ты понимаешь, что тебе завтра надо опять туда же идти — и убитым оказаться можешь уже ты. Тот, кто говорит, что там не страшно, либо лжет, либо у него с психикой что-то нездоровое.
А как получилось свой страх перебороть?
Мой брат Алексей, еще когда я был на слаживании в Чебаркуле, позвонил мне — он уже там был, в зоне спецоперации. И наказал запомнить три правила — геройствовать, не пить и быть осмотрительным. Ну и, говорит, если уж собрался — не посрами фамилию. И вот это «не посрами фамилию» не дало мне сломаться. Когда первая была контузия сильная — танк накрыл — я даже о ней не сказал. Не жаловался, что плохо, не просил эвакуировать, потому что кровь из ушей идет. Понимал, что ничего страшного, отлежусь. А если эвакуируют, то как я пацанов оставлю? Контузило, когда я всего полторы недели там пробыл. Вроде, только заехал, сразу уезжать, что ли? Вот и промолчал. А второй раз, под Кременной, уже 120-й прилетел. Тогда эвакуировали на следующий день, потому что все серьезно было.
Тогда и произошла переоценка ценностей?
Находясь на СВО, ты понимаешь, что жизнь-то дана совершенно для другого. И она очень-очень короткая может быть. И деньги на тот свет не заберешь. Нам же платят достойную заработную плату. Мы не голодаем. А когда видишь, как пенсионеры последнее отдают, чтобы ребятам на СВО было легче выполнять боевые задачи, чтобы они чувствовали вот это тепло, заботу… Потому что там очень тяжело — мирные жители гибнут, голодают, они в темноте, в холоде. И если вдруг кто-то начинает тащить из бюджета при своей немаленькой зарплате… Это, на мой взгляд, преступление, и оно должно незамедлительно наказываться.
Если мне станет известно, что кто-то лезет рукой в карман, я сделаю все для того, чтобы этот человек сел. И потом уже из мест лишения свободы — сейчас хорошая практика — выехал на СВО и понял на личном опыте, что это такое. Это я всему коллективу озвучу.
Планируете ли вы кадровые чистки в администрации, замены старой команды? Или пока планируете присмотреться?
Первая моя задача — это сплочение команды, потому что один в поле не воин. И с этой командой мы будем идти, добиваться результатов. Так вот, всем скажу однозначно, что их же земляки, родные, близкие, воюют сейчас там на передке, защищают, чтобы здесь у нас была мирная жизнь. Очень многие погибли, остались инвалидами. И предложу развернуться в эту сторону, чтобы улучшить ситуацию в стране. Приоритеты изменились сейчас. Коллектив-то я почти весь знаю, ведь сам родился и работал в Березово. Хотя он, конечно, омолодился, средний возраст у нас 35-45 лет. Уверен, что мы с ними будем слаженно работать. Поэтому с чистки рядов начинать не буду. Я сторонник того, чтобы погрузиться в работу, посмотреть, где какие провалы, недоработки, постараться их устранить. И вот в ходе этой работы будут понятны сильные и слабые стороны сотрудников. Где-то помочь нужно будет. Ну, а с кем не сработаемся — тогда придется попрощаться.
В Березовском районе, да и в Югре, заметен кадровый голод. Немногие едут в отдаленный муниципалитет…
Например, не было долгое время зама по строительству. Сейчас, с учетом того, что район получил статус Арктической зоны, это будет одним из приоритетных направлений. Действительно, к нам очень тяжело кого-то заманить, потому что никто не хочет ехать. А просто так ставку занять для того, чтобы занять — считаю, неправильно. Несколько ключевых фигур я уже подобрал, посмотрим, как сработаемся. У меня в планах создание строительного треста, чтобы расселить ветхое и аварийное жилье, которого у нас в избытке. Если пойдет строительство, будут новые рабочие места, будет жилье, арктическая ипотека, опять же, налоговые льготы — все это поможет вывести район из так называемого разряда «депрессивных».
Будет ли место в вашей новой команде для сослуживцев, прошедших СВО?
Главное — чтобы у них был опыт работы. Если у них он есть и есть желание, я буду двумя руками «за». Конечно, буду привлекать их к тем или иным направлениям. Например, военный блок у нас пока в некоторых населенных пунктах района отсутствует как таковой. Речь же не только о поселке Березово, а обо всем муниципалитете. В иных населенных пунктах необходимо эту деятельность тоже вести. В том числе и по созданию, как вариант, ассоциации участников специальной военной операции. Мы должны быть готовы, во-первых, к тому, чтобы ребят встретить, чтобы они социализировались максимально быстро в обществе. Для этого необходимо создать необходимые условия для реабилитации. В том числе и психологической, потому что — и я сам через это прошел — после возвращения очень тяжело воспринимается все.
Очень остро реагируешь на то, что там смерть, очень тяжелые условия, а здесь как будто ничего не изменилось.
Форумы, слеты, все в барах сидят. Чтобы не было у ребят афганского синдрома, нужно помочь ребятам спокойно влиться в общество.
На ваш взгляд, обычный боец, без опыта государственной или муниципальной службы, может получить шанс стать мэром, депутатом, избраться и затем качественно работать?
Я считаю, что без опыта работы в госструктурах не стоит в это лезть. Даже если ты участник СВО и проявил где-то себя. Все-таки, это огромная ответственность перед населением. Ты, в первую очередь, должен быть управленцем. Если нет навыков, нельзя из ведущего специалиста сразу стать мэром. Нужно пройти весь путь по карьерной лестнице, не пропуская ступеней. Ведь сколько случаев, когда из одной отрасли в другую перебрасывают, и итог плачевный. Нужно постепенно дорасти. Конечно, участник участнику рознь, и много сейчас бойцов с опытом работы в госструктурах. Нужно индивидуально подходить к каждому.
Если вдруг так случится, что вы поймете, что это совсем не та работа, которой вы хотели заниматься. Что тогда? Будете отступать?
Никаких отступлений. Мне даже вопросы задают, не боюсь ли я покушений, ведь украинская сторона тоже мониторит соцсети. Сейчас я на своей родной земле, и мои березовчане за меня горой все. У меня перед земляками сейчас колоссальная ответственность, я не могу их подвести. Ребята наши погибли ради того, чтобы мы жили все счастливо. Я им как потом там смотреть в глаза-то буду, если отступлюсь? Как я своему деду, который в Великую Отечественную воевал, скажу, что не справился? Понимаю, ведь, что с ними всеми там встречусь. Я в бою не струсил, и на посту мэра не сдамся.
Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!
Что случилось в ХМАО? Переходите и подписывайтесь на telegram-канал «Ханты, деньги, нефтевышки», чтобы узнавать все новости первыми!
