Путин открывает доступ в Арктику для США, Китая, Индии и ОАЭ
Развитие Арктики невозможно без глобального сотрудничества. Планы России президент Владимир Путин раскрыл на Международном арктическом форуме в Мурманске. Но задачи настолько глобальны, что справиться с ними в одиночку будет сложно, объяснил в интервью URA.RU директор Центра исследования экономических проблем развития Арктики МГУ им. М.В. Ломоносова Сергей Никоноров. Поэтому Путин готов вести диалог не только с США, но и со странами, далекими от Крайнего Севера — Китаем, Индией и ОАЭ.
- Путин говорил о том, что Севморпуть должен стать ключевым участком Трансарктического транспортного коридора. Что представляет собой этот коридор, и почему именно Севморпуть должен стать в нем ключевым звеном?
- Трансарктический транспортный коридор — это в том числе Севморпуть, железнодорожные пути — Северная железная дорога, о которой говорил президент, и Северный широтный ход. Это целая система, предусматривающая развитие логистики, флота, создание мультимодальных хабов, перевалочных центров.
Действительно необходимо развивать Северную железную дорогу, чтобы на этой транспортно-логистической цепочке были завязаны регионы северо-запада России, Сибири и Урала, которые получат прямой выход на Север, к арктическим портам. Это также позволит разгрузить Транссибирскую магистраль.
Плюс новые точки выхода в Арктику создаст коридор Север — Юг, который соединит регион со странами Центральной Азии и Персидского залива. Все это — поддержка Севморпути, который раскрывает потенциал внутренних водных путей Арктики и который сегодня является самым коротким и безопасным морским путем для транспортировки грузов между Европой и Азией, чем Южный путь через Суэцкий канал. Поэтому он является ключевым звеном в Трансарктическом коридоре.
- Финансово-экономическая модель развития трансарктического транспортного коридора должна измениться, в том числе должна измениться экономическая модель Северного морского пути. Что имеется в виду? Почему потребовалось это делать?
- Если мы говорим о внутренних системах, то в большей степени речь идет о государственно-частном партнерстве, то есть государство создает некую институциональную среду и вкладывается в крупные инфраструктурные проекты, но с участием бизнеса. Крупные компании — навскидку их не менее 24 (не только, скажем, «Росатом» или «Норникель») — должны тоже выступать инвесторами различных проектов.
Но есть также заинтересованность наших внешних партнеров: Китая, Индии, ОАЭ, Белоруссии. Они тоже хотят участвовать в этом проекте, вкладывать инвестиции. На этом и создаются новые финансовые инструменты и новые возможности для развития. В одиночку России реализовывать такие крупные инфраструктурные проекты будет тяжело.
- Но для нас это не рискованно? Ведь это предполагает достаточно глубокое сотрудничество в стратегически важном для нас регионе. Оглядываясь назад, на последние три года, сомнения возникают.
- Здесь механизмы должны быть внутренние и внешние. Внутренний — на основе ГЧП, когда консолидированный бюджет вкладывается. Например, национальный проект «Экология»: примерно 1/5 вкладывает государство, а 4/5 вкладывает бизнес. Хорошая модель. Тут возможен концессионный подход. Это все будет внутренний каркас экономической модели.
Внешний каркас будет строиться на основе долгосрочных партнерских отношений со странами БРИКС — это наши страны-партнеры (Китай, Индия, ОАЭ и другие), и мы можем работать с ними по транспортировке, логистике и прочее. Ресурсная база Арктики настолько богата, что она уже сейчас обеспечивает добычу более 80% горючего природного газа и 17% нефти в России. Континентальный шельф содержит более 85,1 трлн кубометров горючего природного газа и 17,3 млрд тонн нефти. Это огромный объем. Эта стратегическая ресурсная база позволяет рассматривать разные финансовые механизмы.
- Путин обозначил ряд приоритетов развития Арктики. Расширение ледокольного флота России — один из них. Какие у нас перспективы?
- Здесь есть оптимистичный и пессимистичный сценарии. Если рассматривать оптимистичный сценарий, то с учетом потепления наших отношений с США мы можем обсуждать взаимовыгодные проекты в Арктике.
Они уже обсуждаются, но только за закрытыми дверями, по крайней мере, их деталей мы не знаем. Но уже просачивается информация, что обсуждаются проекты в Арктике, где российские и американские компании будут работать на концессионных началах.
Пессимистичный сценарий выглядит следующим образом. Если отношения с европейскими странами у нас не потеплеют, возникнет следующая картина. Мы строим ледоколы (в перспективе у «Росатома» более 30 современных судов). Но в этом году мы будет готов только четвертый — «Якутия» (проект 22220). Но нам нужны ремонтные базы в Арктике. Раньше аварийно-спасательные ледоколы ремонтировались в Норвегии. Сейчас Норвегия для нас закрыта, действует санкционный режим. Мы оказались в ситуации, когда мы можем развивать судостроение, но где будем ремонтировать суда? Нужно не только строить судостроительные заводы, но еще и базы по их ремонту, обслуживанию. И это касается не только ледоколов, но и грузовых, аварийно-спасательных судов.
- Путин как раз поставил такую задачу. Это чисто государственная история или тоже ГЧП?
- Да, и это непростая задача. Думаю, что не просто так приглашен к переговорам с США глава РФПИ Кирилл Дмитриев. Он как раз возглавляет тот фонд, который сможет выдавать льготные кредиты для бизнеса под такие проекты в Арктике. Например, уже подписано соглашение между S7 Group и правительством Мурманской области о развитии судоремонта в регионе, и в этом году начнется ее строительство.
- Президент снова говорил и о портовой инфраструктуре. Портов не хватает, а действующие нуждаются в модернизации. Есть ли здесь намек Путина на неэффективность управления портами (а это камень в огород частных компаний-владельцев)? Чтобы решить эту задачу, нужны ли какие-то кардинальные решения (например, национализация портов или передача около государственным корпорациям)?
- Здесь, я бы сказал, три вопроса в одном. Оценивать нужно по эффективности работы портов. Мне здесь сложно объективно судить, так как я не имею данных.
Но если порт не работает или работает неэффективно, если он не выполняет определенные требования по грузообороту, наверное, стоит присмотреться к его руководству и акционерам, бенефициарам и сделать соответствующие выводы.
Есть и объективные причины: не все порты у нас являются глубоководными, и поэтому они не работают или работают не на полную мощность. Все-таки порт должен быть углублен, и это будет привлекать инвестиции. Должна быть государственная программа, которая позволит провести углубление, построить новый порт, верфи и прочее. Президент не просто так сказал о мультимодальных хабах и о портах, потому что увеличивать их мощность, оборот, делать это за счет современных экологических решений можно и нужно в том числе с применением беспилотных автоматизированных технологий обработки грузов.
К этой работе действительно важно привлекать компании, аффилированные с государством. Это могут быть даже не профильные компании, как, например, ВТБ, который сегодня управляет Объединенной судостроительной компанией. Сегодня он рассматривается уже не просто как банк — это уже корпорация, имеющая много разных непрофильных активов.
Если он показывает эффективность в одной области, можно дать ему возможность выкупить активы и в другой. В нынешних условиях, учитывая наши стратегические цели, здесь уже трудно говорить о соблюдении конкуренции, скорее речь идет о планируемости и отчасти монополии.
- Очевидно, что Путин меняет стратегию развития Арктики не только в социально-экономическом плане, но и в военном. Почему?
- На мой взгляд, и то, и другое, конечно, сегодня в приоритете. Если хочешь мира, готовься к войне — достаточно простой слоган, но за ним многое стоит. Ты должен обеспечивать безопасность всей Арктической зоны, потому что здесь много критических точек, и не хочется, чтобы с завершением одного конфликта у нас потенциально развязался другой — за ресурсы в Арктике.
Поэтому для Путина социально-экономическое и военное развитие Арктики – связанные вещи. Тем более что сейчас многие страны усилили свою военную составляющую, в первую очередь – Канада и Норвегия, которые претендуют на определенную роль в Арктической зоне.
Экономика тоже очень важна. Политика всегда идет за экономикой. Если мы успешно завершим конфликт на Украине, если западный бизнес увидит выгоды от сотрудничества с Россией в Арктике, к ним прислушаются и политики.
России сейчас важно найти баланс между экономикой и безопасностью: с одной стороны, не разбрасываться ресурсами, потому что они тоже ограничены, с другой – обеспечить национальную безопасность в Арктике.
- Какими вы видите перспективы международного сотрудничества в Арктике? Мы вернемся к нормальному диалогу с нашими северными соседями или разговаривать остается только со странами, далекими от Арктики, но заинтересованными в ее развитии?
- Думаю, что вернемся, и предпосылки к этому есть. Только начинается потепление отношений с США, и мы уже видим, сколько стран и компаний готовы вернуться на российский рынок, сотрудничать в той или иной степени.
Диалог только-только начинается, и сразу начинают формироваться какие-то экономические модели. Поэтому, думаю, «восьмерка» крупнейших стран Арктического совета продолжит работу, но конфигурация немного поменяется.
- Что имеете в виду?
- Мы говорим о том, что даже не арктические страны имеют собственные арктические стратегии, и они могут быть соконцессионерами в разработке того же арктического шельфа, добычи полезных ископаемых. Если говорить о перспективах сотрудничества, они связаны с изменением мировых логистических путей (через Арктику это делать легче, дешевле, безопаснее и быстрее), таянием льдов (это увеличит сроки навигации и расширит доступ к ресурсам), развитием «зеленой энергетики».
Наконец, диалог может вестись на научно-исследовательском уровне. Я говорю о создании научных центров и исследовательских станций. В Заполярье в ближайшие годы планируется построить несколько наукоградов, исследовательских станций, которые станут опорными точками развития фундаментальной науки, но это ведь должно работать не только для России.
- По образцу мини-города, который представляет собой станция «Восток» в Антарктиде?
- Да. Мы сможем приглашать специалистов из неарктических государств, которые готовы участвовать в исследованиях. Просто нужно договариваться и выстраивать определенные модели сотрудничества, обмена технологиями, опытом, научным потенциалом и прочее.
Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!
Не упустите шанс быть в числе первых, кто узнает о главных новостях России и мира! Присоединяйтесь к подписчикам telegram-канала URA.RU и всегда оставайтесь в курсе событий, которые формируют нашу жизнь. Подписаться на URA.RU.
