Жителям Верхнего Уфалея в условиях экономического кризиса бедность гарантирована, но средство от нищеты тоже есть. Работу найти можно, особенно, если ты мужчина, и к тому же, настоящий. К таким выводам пришла корреспондентская бригада журнала «Русский репортер», которая опубликовала отчет о своей поездке в этот моногород в Челябинской области, попавший в так называемый кремлевский список 460 территорий повышенного социального риска.
 
Как пишут журналисты «РР», в 35-тысячном Уфалее революционные предпосылки налицо. Градообразующие предприятия — «Уфалейникель» и Уфалейский завод металлургического машиностроения — скорее мертвы, чем живы. Предприятия поменьше тоже «чихают и кашляют». Общее безденежье населения бьет по малому бизнесу. И когда из заводских труб нехотя выползает черный дым, никто больше не пишет экологам — лица людей добреют, на них появляются признаки здоровья. Но вот дым исчез, и люди чернеют, как от удушья. Горячую воду и ту отключили. Все, как в Пикалево.
 
На местной бирже труда, пришедшему под видом безработного, корреспонденту предложили две папки – одну пониже, другую повыше. Первая содержала местные вакансии, предложения зарплаты по которым смехотворны даже по здешним меркам. Вторая – с зарплатами на порядок выше, но в городах тюменского Севера. Однако ехать на север уфалейские мужчины не торопятся, ссылаясь на то, что их просто не отпускают от себя жены.
 
Однако, констатируют столичные репортеры, «бузить по-крупному здесь почему-то пока никто не собирается». Ответ дают сами жители. Во-первых, вблизи Верхнего Уфалея нет федеральной трассы, перекрытием которой можно было бы привлечь к себе внимание. Единственная дорога, соединяющая город с внешним миром – железная, проложенная между Челябинском и Екатеринбургом, который местные жители почему-то называют Йогуртом (очевидно, москвичи снова оказались верны себе и нечетко расслышали, что на самом деле Екатеринбург жители остального Урала привыкли называть Ёбургом. – прим. ред.). Эту дорогу местные жители называют едва ли не «дорогой жизни», учитывая ежедневный поток тех, кто едут в Йогурт на заработки, конкурируя с жителями других городов из «кремлевского списка» - Кыштыма, Касли и Полевского.
 
К тому же, как пишет журнал, уфалейцы для того, чтобы выйти на улицы, слишком прагматичны. Как сказала одна из собеседниц «РР», «что толку в этих митингах? Нам за них что, деньги заплатят?». Поэтому даже если Верхний Уфалей решат совсем стереть с  карты России — люди просто матерно плюнут сквозь дыру в зубах в адрес какого-нибудь абстрактного начальника и пойдут выкручиваться, заключает издание.
 
Кстати, журналисты «Русского репортера», возможно, оказались последними заезжими репортерами, которые застали памятник Владимиру Ленину стоящим на Центральной площади Верхнего Уфалея до того, как в ночь на 12 июня статуя рухнула. При этом, похоже, москвичи тоже купились на внешний вид Ильича, приняв гипсовое изваяние за чугунное. Как написали они в своих заметках из Уфалея, металлическая статуя Ленина слишком миниатюрная для города, где металл — образ жизни и мысли.