Президент РФ Владимир Путин дал первое после инаугурации большое интервью. Возможность побеседовать с главой государства была предоставлена англоязычному журналисту прокремлевского телеканала «Russia Today» Кевину Оуэну. Обсудив с Путиным экономические и внешнеполитические темы, Оуэн спросил президента и о скандале с «Pussy Riot». Диалог вышел запоминающийся:

 

К.ОУЭН: Спасибо. А сейчас о суде над панк-группой «Пусси Райот» и приговоре. Очень многие говорили, что вынесенный им приговор слишком суров, что это дело раздули на пустом месте, что в результате это придало действиям девушек ещё большую огласку и принесло поддержку общественности. Конечно, что сделано, того не вернёшь – и всё-таки, по Вашему мнению, могло ли быть иное решение?

 

В.ПУТИН: А Вы могли бы перевести название группы на русский язык? Вы ведь уже не один год живёте в России.

 

К.ОУЭН: Не могу сказать, как «Пусси Райот» переводится на русский, может быть, Вы подскажете?

 

В.ПУТИН: А Вы можете перевести само слово на русский язык или нет? Или Вам неудобно это сделать по этическим соображениям? Думаю, что это неудобно сделать по этическим соображениям. Даже в английском языке это звучит неприлично.

 

К.ОУЭН: Я бы перевёл это слово как «кошка», но может быть, я чего-то не понимаю. Считаете ли Вы, что можно было что-то сделать иначе? Можно ли из происшедшего извлечь какие-то уроки?

 

В.ПУТИН: Всё Вы понимаете, Вы всё прекрасно понимаете, не нужно делать вид, что Вы чего-то не понимаете. Просто граждане эти навязали общественному мнению своё название и заставили всех вас произносить его вслух. Ведь это неприлично, но бог с ними.

 

Хотел бы сказать вот о чём, что я считал и считаю, что наказание должно быть адекватно содеянному. Я сейчас не готов и не хочу комментировать решение российского суда, но хотел бы обратить Ваше внимание просто на моральную сторону дела. Она в чём заключается?

 

Во-первых, не знаю, известно Вам или нет, но пару лет назад в одном из больших супермаркетов Москвы они повесили три чучела, одна из участниц этой группы сегодняшней повесила три чучела в публичном месте с надписью, что нужно освободить Москву от евреев, от гомосексуалистов и от гастарбайтеров – иностранных рабочих. Мне кажется, что уже тогда власти должны были бы обратить на это внимание. После этого они устроили сеанс группового секса в публичном месте. Это, как говорится, их дело, люди вправе заниматься всем, чем хотят, если это не нарушает закон, но в публичном месте, мне кажется, что уже тогда следовало бы обратить на это внимание властей. Потом ещё выложили [запись] в Интернет. Некоторые из любителей говорят, что групповой секс лучше, чем индивидуальный, потому что здесь, так же как в любой коллективной работе, сачкануть можно. Но повторяю, это дело каждого конкретного человека, но выкладывать в Интернет – это, на мой взгляд, вопрос спорный и мог бы подлежать тоже какой-то правовой оценке.

 

То, что они сделали в храме: они сначала в Елоховскую церковь пришли и там устроили шабаш, потом перебрались в другой храм и там устроили ещё один шабаш. Вы знаете, у нас в стране есть очень тяжёлые воспоминания начального периода советского времени, когда пострадало огромное количество священников, причём не только православных священников, но и мусульман, и представителей других религий. Просто советская власть, особенно в первый период своего существования, очень жестоко расправлялась с представителями религиозных конфессий. Было уничтожено много церквей, все наши традиционные конфессии понесли огромный ущерб. И в целом государство обязано защищать чувства верующих.

 

Является ли оправданным приговор, является ли он обоснованным и является ли он адекватным содеянному, я сейчас не буду комментировать. Я думаю, что у этих девушек есть адвокаты и они должны заниматься представлением их интересов в суде. Могут оспорить приговор в вышестоящей инстанции и добиваться его пересмотра. Но это их дело, это чисто юридический вопрос.

 

К.ОУЭН: Как Вы думаете, реалистично рассчитывать на досрочное освобождение?

 

В.ПУТИН: Я даже не знаю, их адвокаты обращались в вышестоящую инстанцию или нет. Просто я не слежу за этим. Но если вышестоящая инстанция будет рассматривать, она вправе принять любое решение. Понимаете, я просто стараюсь не касаться этого дела вообще. Я знаю о том, что там происходит, но я туда совершенно не влезаю.