Активность политических объединений и общественных структур, которая усилилась в последние месяцы вокруг Уралмашзавода, оставила за кадром реальную повестку происходящего. После громких заявлений членов КПРФ, пообещавших «прессовать завод до полного его выздоровления», на прошлой неделе в Газпромбанке состоялась встреча топ-менеджмента предприятия и вице-президента банка Яна Центера с секретарем ЦК КПРФ, депутатом Госдумы Павлом Дорохиным. И тональность заявлений коммунистов сразу очень изменилась. «Фаза уличных протестов прошла, сейчас мы вступаем в фазу конструктивного диалога», — говорит член свердловского обкома Вячеслав Вегнер. Коммунисты признают, что о реальной ситуации на предприятии много не знали. А самым удивительным сообщением оказалось заявление акционеров («Газпромбанк») о том, что в прошлом году, на 80-летие «Уралмаша», простым рабочим — не управленцам, а тем, кто работает в цехах, были подарены квартиры, на которые было потрачено более чем 100 млн рублей. «Представители компартии об этом представления не имели, как не было это известно и общественности, так как почему-то подобная информация не дошла до простого человека через те же официозные газеты, контроль за которыми держат те, кто пиарился в свое время на рабочей повестке. Либо собственники УЗТМ слишком скромны, что, конечно же, делает им честь, либо простой подсчет сегодняшних рыночных цен на недвижимость приведет к утверждению, что, либо 25 рабочих получили трехкомнатные квартиры, либо 50 рабочих — однокомнатные, либо 30 рабочих двухкомнатные, что все вместе, по сравнению с 4000 работников УЗТМ несколько маловато для большого пиара», — появилось сообщение на официальном сайте КПРФ. А «URA.Ru» решило узнать, кто получил эти квартиры. Ключи от 18 новых двухкомнатных квартир на проспекте Седова рабочим раздали осенью — сразу после того, как дома были введены в эксплуатацию. К токарю-расточнику высшего разряда Геннадию Воронову мы приходим в цех. Рабочие на журналистов реагируют спокойно. Улыбаются, некоторые соглашаются попозировать фотографу, «но очень быстро». Понимают, что мы идем к Воронову. Он работает здесь 13 лет и не без гордости говорит, что умеет справляться почти со всеми станками — шлифовальными, расточными, токарными. Он очень смущен вниманием и про производство рассказывает намного охотнее, чем про себя. «Я — молодой пенсионер. Из Киргизии приехал 13 лет назад. Работы не было, нищета. Мы бежали оттуда, все бросив. Двухэтажный дом каким-то чудом тогда продали за 70 тысяч и сюда приехали чуть ли не с одним чемоданом. В коммуналке жили и не жаловались», — говорит Воронов. — Вы, правда, про квартиру ничего не знали и ни в каких очередях не стояли? — спрашиваю я. Он лишь отмахивается. — Ничего не знал. Меня начальник вызвал, я думал, он шутит. А жена, когда узнала, чуть не заплакала. Сказала, что это нам судьба вернула все, что мы в Киргизии потеряли. Он еще долго рассказывает про свою жизнь, про то, что жена уехала в Москву к дочери внуков нянчить. А он с другой дочерью остался. Поэтому и в квартиру заехать не может. «Я тут на днях гардину повесил. Дочь попросил кухню выбрать. Я ведь сам-то не справлюсь», — смущается Воронов. Обещает показать квартиру, когда обустроит ее, в другой день — сегодня он на смене. Мы идем к владельцу второй квартиры — в сварочный цех. Здесь достаточно темно и гулко. В отличие от предыдущего цеха рабочих здесь меньше, чувствую какой-то неуловимый запах. «Здесь очень вредное производство?» — спрашиваю я у проводника. Получаю утвердительный ответ. Чем здесь занимается наш герой — сварщик шестого разряда Сергей Полный — он рассказывает сам. «Здесь специфическая работа. Свариваем детали, из которых потом будут собирать узел. Но монтаж уже в другом цехе», — говорит он. Как выясняется, Сергей тоже приехал из Киргизии на заработки и остался. «Сначала работал учеником, набивал руку. Начало получаться. Интересно стало. Старался. Начал в рабочих конкурсах участвовать: в Питер ездил, на Ижорские заводы», — скромно говорит сварщик шестого разряда, а наш проводник потом объясняет, что Сергей Полный из конкурсов всегда победителем выходит. В последний раз он принимал участие в проекте «Славим человека труда». — Вы столько лет работаете на одном предприятии. За это время что-то изменилось? — спрашиваю я, ожидая услышать в ответ что угодно, в том числе жалобы на тяжелый труд. А он, не задумываясь, отвечает: «швы лучше». Я удивляюсь, а он объясняет, что когда появились заказы от иностранных компаний и поставки на международный рынок, требования к качеству сварных швов стали выше. «Внешний вид важен, идеально ровный шов должен быть», — спокойно объясняет сварщик. Видно, что под конец смены он устал, и улыбается он всего лишь раз, когда говорит, что в новую квартиру завезет семью чуть позже. «Много денег надо. А у нас никаких сбережений не было. Подкопить нужно. Но мебель в спальную уже заказали. Переезжать надо. Ведь дочке в школу в этом году идти», — говорит Сергей. Его двухкомнатная квартира находится в свечке рядом со средней общеобразовательной школой № 83. В нее же, в первый класс, пойдет младшая из троих детей газорезчика Василия Кондыбаева. Его семья 2014 год встречала в новой квартире. «Мы 24 декабря заехали. Раньше в коммуналке площадью 16 квадратов жили на пятерых. С соседкой. Двоих детей вырастили там. Думали, что ее долю со временем выкупим, чтобы своя крыша над головой была, а соседка отказалась. Видимо, так сильно квартиру хотели, что нам такой подарок судьба сделала», — рассказывает хозяин. И он, и его жена на Уралмаше работают много лет. У Василия — 30 лет стажа в одном цехе и на одном участке. Когда его вызвали в отдел кадров, перед празднованием 80-летия Уралмашзавода, и сказали, что его решили поощрить за хорошую работу, он был уверен, что речь идет об однокомнатной квартире. Поэтому, когда увидел в договоре, что получит «хоромы» — «двушку» площадью около 60 метров, своим глазам не поверил. Часть коридора они отделили, поставив шкаф, и получилось три комнаты. «Мы всегда в тесноте жили. Дочка до сих пор привыкнуть не может к таким просторам. И к тому, что у нее целая комната есть. Хозяйка тоже не может нарадоваться на собственную кухню и гостиную. «Впервые в жизни не нужно думать, что я могу кому-то помешать, если буду готовить», — улыбается она. Несколькими этажами выше, в этом же доме, живет владелец еще одной квартиры — Андрей Кобышев. Он встречает нас очень радушно и просит не бояться собаку — пекинес Шелли, видимо, считает себя хозяйкой большой и светлой «конуры» и весьма настороженно относится к гостям. Ему скоро на смену, но он настаивает, что мы обязательно должны выпить чаю. Хозяин рассказывает, что работает в цехе механобработки — самом большом цехе Уралмаша. Раньше вместе с семьей жил в Верх-Нейвинске, и расстояние до работы составляло 75 километров. «Ездить, конечно, непросто было. Но что делать, работа хорошая», — говорит Кобышев. Он работает на станке PAMA — итальянский станок с немецкой электроникой, где самый низкий процент отбраковки. В ноябре прошлого года его отправляли в Италию на стажировку — с таким дорогостоящим оборудованием нужно уметь справляться. «Вы итальянский знаете?» — удивляюсь я. «Нет, по-итальянски не говорю. У нас переводчик был хороший. Но кое-какой терминологией владею, — объясняет он. — У меня не самый простой станок. Раньше, когда все работали на универсальном оборудовании, все понимали, что и как должно быть сделано. А сейчас условия изменились. Когда под конкретного заказчика что-то делаешь, когда деталь уникальная, нужно уметь принять технологическое решение. Если ночью на смене — звонить некому. Вот и берешь ответственность на себя». Он долго рассказывает о том, что конвейер — это часть любого производства, но с каждым годом производство становится «все более индивидуальным», он говорит о заградительных пошлинах, заказах индусов и обжиговых машинах, шагающем экскаваторе и не скрывает, что надеется на карьерный рост. Говорит, что сейчас видит свою цель очень четко — попасть в отдел главного технолога или инженера. И мечтает о внедрении систем, которые работают у итальянцев. «Заказ передается в конструкторский отдел, потом техотдел и к программистам. Все это по локальной сети сразу поступает на станок, и после этого начинается работа. Рабочий уже не ищет альтернативу инструменту, не собирает его. Потому что машина сама знает, как должно быть», — говорит Андрей Кабышев.