В России должен поменяться взгляд на сферу посмертного донорства — уверен главный трансплантолог России Сергей Готье, академик РАМН, директор московского научно-исследовательского института трансплантации органов. «Если на кону — человеческая жизнь, то надо бороться за нее до конца. А вот мертвым, увы, уже не помочь», — говорит профессор, главный спикер на Всероссийской конференции по трансплантологии, которая прошла в Екатеринбурге при поддержке докторов Свердловской областной клинической больницы № 1. — Сергей Владимирович, в каком случае у человека возможно изъятие органов? — Существует два вида донорства: донорство прижизненное, когда человек может стать источником донорского органа для своего родственника. Речь в этом случае идет о незначительном количестве органов — о почке или части печени. В медицинской практике были случаи, когда взрослый человек становился донором части легкого для ребенка или части поджелудочной железы. Посмертное донорство — основной источник органов. При постановке диагноза смерти мозга можно получить все остальные органы, кроме почек: сердце, печень, поджелудочную железу, легкие, кишечник. — Трансплантация почки в России производится в 20 раз реже, чем в США. Мы даже Турции проигрываем в этом вопросе. — Должен указать на некоторое лукавство этой статистики. Турция нас опережает по числу трансплантации на миллион населения, потому что в основном там практикуется трансплантация от живых доноров, а вовсе не потому, что в этой стране прекрасно развивается посмертное донорство. Основная статистика как по почке, так и по печени — за счет живого донорства. Не всегда родственного и не всегда бесплатного. Необходимо это понимать. Совсем недавно я получил письмо от руководителя Всемирного трансплантационного сообщества. В послании просили выразить мое отношение к вопросу освобождения прижизненных доноров от оплаты услуг по изъятию у них органов. Представляете? В Соединенных Штатах люди платят за то, что делятся своими органами! Разумеется, на этом фоне за последние годы число родственных трансплантаций в США резко упало. — У нас, слава Богу, пока еще не ввели подобную систему оплаты, и тем не менее число людей, желающих пожертвовать свой орган, катастрофически мало. Не говоря уже о реакции общества на посмертную трансплантацию. Что мешает нашей медицине развивать это направление? — Люди, стоящие в листе ожидания донорского органа, по большому счету, находятся в позиции униженной категории, в положении просящих. А те, кто мог бы способствовать их выздоровлению, предпочитают этого не делать. Большинству из нас не близка причастность к несчастью другого. Хотя с позиции презумпции согласия, которая лежит в основе принятого в 1992 году «Закона о трансплантации органов и тканей», изъять органы у умершего и подходящего по группе крови человека можно без постановки его родственников в известность. Например, это касается экстренной трансплантации — пересадки сердца. Так заведено во многих странах Европы, где презумпция согласия признана обществом. Если же родственники заявляют о своем несогласии, которое, кстати, в законе не прописано, однако де-факто оно соблюдается врачами, то умерший человек никогда не станет источником донорских органов. Доктора не пойдут на конфликт с родственниками, однако они, в свою очередь, несут прямую ответственность за гибель человека, которого можно было бы спасти. Это очень тяжелая моральная сторона вопроса посмертного донорства. — В ряде стран эта проблема решена и население с этим согласно. А в ряде стран, в частности, у нас — нет. — Именно так. И, как следствие этой глобальной ситуации, возникают побочные вопросы. Главный врач или дежурная бригада думают, зачем им все это надо, они не хотят конфликтовать и спорить с родственниками умершего, которые часто вызывают прокуратуру, если заходит речь о донорстве. Хотя возбужденные в связи с этим дела заканчиваются ничем, состава преступления-то нет! На фото герой интервью, главный трансплантолог России Сергей Готье, и главный врач СОКБ № 1 Феликс Бадаев О том, как развито донорство в Уральском регионе, в частности, в Екатеринбурге, рассказал Феликс Бадаев, главный врач ОКБ № 1, д.м.н., заслуженный врач России: «В отделении органного донорства выполняют более 50 трансплантаций в год. Мы пересаживаем почки, костный мозг, печень и сердце. По стране в 2013 году выполнено около 1400 таких операций. Мы обеспечиваем почти каждую десятую операцию в стране. Потребность в трансплантации органов в последнее время значительно увеличилась в связи с общим прогрессом медицины. И связано это с тем, что увеличилась продолжительность жизни людей. Соответственно, выросло число тех, кто на определенном этапе жизни нуждается в донорских органах. Например, сердца. Если же говорить о развитости трансплантации в целом, то признаюсь, что органное донорство в нашей клинической больнице держится и развивается во многом за счет энтузиазма врачей, которые уверены, что могут и должны проводить подобные операции. Также активно содействует Минздрав области и администрация губернатора, которые всегда нас поощряли в нашем стремлении поддерживать высочайший уровень оказания врачебной помощи».