Во время Великой Отечественной войны тюменцы, сидя в окопах и землянках, отправляли родным и товарищам сотни писем. Чаще всего они говорили, что живы, здоровы, просили за них не волноваться. Но среди обыденных рассказов о самочувствии мелькали пылкие признания в любви, жаркие надежды на Победу и пожелания близким, ставшие, увы, предсмертными. Что писали тюменские солдаты родителям, женам и детям во время войны — в материале URA.RU. «Люблю. Целую. Твой…» Понимая, что любой день может стать для военных последним, они не стеснялись в каждом письме признаваться близким в любви. Грозные подполковники и строгие командиры только на бумаге могли показать реальные эмоции — тоску, грусть, переживания. Они давали любимым надежду на скорую встречу и просили писать им как можно чаще. Ведь кто-то буквально не представлял жизни без своей семьи. Базекин Петр Александрович — в мае 1941 года был призван в ряды Советской Армии. «Нюся, даже в самые тяжелые, критические моменты в моей жизни, когда свистят пули, рвутся снаряды, я не забываю тебя, потому что я боюсь за будущее, а свое будущее без тебя я представить не могу. Мне не страшны снаряды, пули, беспредельная воля к жизни, любовь к тебе толкает на великие подвиги». Журавлев Николай Николаевич — подполковник, заместитель командира артполка по политической части. Был убит 13 марта 1944 года. «Помни, Валюша, одно: если б не война, я все же был бы хорошим отцом для наших детей. Так, несмотря ни на какие трудности, будь для них всем…Целую тебя. Твой Колька». Самые трагичные моменты — когда вместо долгожданного письма девушки получали в ответ извещения о смерти возлюбленного. Казалось бы, он только пару дней назад писал, как готовится к бою и выражал уверенность в победе. Но не все шло по плану… Поляков Константин Михайлович — был призван в армию в 1942 году. «Наши детишки 1 января пойдут на елку. Желаю им счастливо и радостно встретить Новый год. Дети, очевидно, значительно изменились. Люби, мамка, наших ребят и береги их, воспитывай правильно. Трудно, но это — большое государственное дело. Ну, Катюша, желаю счастья. Целую, крепко, крепко». Спустя месяц после этого письма, в феврале 1943 года, Константин погиб. «Горю ненавистью к немцам» Все ужасы войны оставались в памяти солдат. Они помнили зверства фашистов и рассказывали о них родственникам. Тюменцы не понимали, откуда в немцах столько жестокости, русские оскорбительно называли их «извергами». Но многие не боялись смерти, каждый был готов отдать все силы в бою с врагом. Соколов Аркадий Павлович — лейтенант, командир батареи. Погиб в бою 29 апреля 1944 года. «Катя, ты не можешь представить, какой я ненавистью горю к немцам, сердце клокочет от гнева. Часто задаю себе вопрос, от кого родила Гитлера его мать, уж не от змеи? Где он рос, не в черном ли лесу среди зверья?» Кармацкий Александр Федорович — младший лейтенант, помощник командира взвода. Погиб в 1942 году. «Если я буду жив, то я просто счастлив. Но если моя судьба несчастная, так придется расстаться с вами, мои дорогие, навсегда. А пока будем бить фашистов, очищать нашу Родину от этой нечисти». «Я был в аду» Еще одной темой для писем была ситуация на фронте. Никто и никогда не признавал, если дела были плохо. Бойцы пытались успокоить родных фразой «дела идут сложно», не вдаваясь в подробности. Кто-то расписывал для родных или газет всю жуть, которую творили немцы, — казни, расстрелы и грабежи. Так усиливалась ненависть к противникам и, как ни странно, рос патриотических дух. Некоторые приводили истории, как простой народ шел в атаку без капли страха. Один из военных писал, что инвалид гражданской войны выскочил с топором на немцев, которые пришли его грабить. Чагин Федор Петрович — майор, заместитель командира полка. «В захваченных районах немцы беспощадно грабили население. В селе Парахино солдаты, зайдя в дом больного старика, увидели подостланную под ним шубу. Фашисты нагло выдернули ее. В селе Бортное солдат высыпал горсть конфет, а восьмилетний мальчик начал их подбирать. Бандит подпер дверь и поджег дом. Мальчик спасся случайно. В одном из сел в дом красноармейки вошли несколько солдат и офицер. На полу играла восьмилетняя девочка. Мать взяла ее на руки. Офицер спросил девочку: „Где твой папа?“ Девочка ответила: „Бьет фашистов“. Тогда изверг застрелил ее». Рогачев Степан Михайлович — старший лейтенант, командир взвода. Погиб 22 января 1945 года в Польше. «Добрый день, уважаемые родители. Вы пишите, где я. Был в аду, завидовал покойникам. Потом смотрю — немецкие самолеты бомбят кладбище, и кверху гробы летят. Немец, видно, боялся, что на них и мертвые поднимутся». «Записку получили, значит я уже погиб» Бывали случаи, когда родственникам приходили записки от мертвецов. Доходили предсмертные письма с той самой страшной фразой: «Если вы это читаете, значит меня нет». Но даже при написании последнего послания солдаты просили лишь одного — не плакать и не печалиться. Никто не боялся отдать жизнь за Родину. Смерть на поле боя считалась проявлением отваги и мужества. И умирая, военные ощущали себя героями. Масляков Александр Николаевич — капитан. Погиб в 1943 году. «С получением этой записки, вы напишите нашему начфину и он вышлет вам деньги, которые я сберег здесь на всякий случай. И на этом все мое существование заканчивается, и меня понемногу начнете забывать и, наконец, забудете. Был Александр, а сейчас его как и не будет. Он будет знать только одно, что Родина его растила, Родина любила, Родина с него это требовала и он Родине отдал все, что мог. Прощайте мои дорогие родные. Эх, а все-таки жить хочется. Я еще молодой. Моя жизнь была вся впереди».