Свердловский строительный бизнес взволнован: за полгода никто так и не привык к смене власти. И чему тут удивляться? Два десятилетия эта отрасль была любимицей областного руководства, все успехи оценивались количеством строек, и вдруг все изменилось. Все шишки посыпались на нового министра строительства Михаила Жеребцова. Отработав полгода, он согласился рассказать, какое принял хозяйство, чем ему не нравится местное элитное жилье, что делать ворчливым строителям и кто был его однокурсником. Мы встретились с министром вечером, что, в общем, и предопределило начало разговора.

 

- У вас рабочий день когда заканчивается?

 

- После разговора с тобой, в семь часов вечера надо быть в «Академическом», а потом еще одно мероприятие в девять.

 

 

- Нет. Он скорее знаковый, на нем многие вещи впервые апробируются. Те же тепловизоры, по которым видно утечки тепла.

 

 

- Я бы не так сказал. Как у нас устроено управление строительством? Сначала в генплане определяются участки, где можно что-то развивать, где есть потребность в магазине и т.д. После этого находится инвестор, он обращается в проектную организацию, на место выезжают изыскатели, потом делается сам проект, а дальше строитель формально исполняет то, что было придумано и одобрено. Поэтому в вузах готовят идеальных проектировщиков, которые потом могут быть строителями. А последние лет пять, управляя шестью с половиной тысячами проектировщиков, я был очень близок к строительной теме. Это раз.

 

 

 

 

- Нет, это государственный бизнес, проект Росспиртпрома. Завод надо было закрывать, но другого производства в деревне не было, поэтому его довели до производства полного цикла. Таких заводов много в центральной полосе России.

 

 

- Честно говоря, не знаю ни одного человека, который бы прямо напрашивался. Так что вы правы, так и было.

 

 

- У любого министра круг задач описан в законах, положениях, инструкциях.

 

 

- Первый вопрос был по тематике: могу или не могу. Второй задачей было не представлять на рынке Свердловской области ни одного строителя. Это не секрет, что губернатор Россель был строителем. У такого положения есть и плюсы, и минусы. Он лично управлял стройками, из-за чего у министерства просто не было многих функций. Многие вопросы согласовывались с ним лично, и теперь надо возвращать силу министерству. Я думаю, поэтому есть ворчание в некоторых строительных кругах.

 

 

- А хорошо ли это, когда за каждой проблемой нужно было идти к Росселю? Думаю, нет.

 

 

- Задача, чтобы это работало как часы, без ручного вмешательства. И сейчас система работает. Один лишь пример: раньше регистрация сделок с недвижимостью по ветеранам занимала неделю-две-три, а мы свели все это к тому, чтобы вопрос решался в течение трех-четырех дней.

 

 

- Да, тут же все выяснили, и претензия к нам не соответствовала действительности. Там были неполные пакеты документов: где-то не было удостоверения ветерана войны, где-то дополнительных справок. Тут же очень много нюансов, и истории бывают разные. Есть, например, случаи, когда человек, у которого много детей и внуков, встает в очередь в Омске, получает квартиру, потом приезжает к нам к другому сыну, прописывается и тоже требует выдать ему квартиру. Это коллизии, и я лично не знаю, что с ним делать: все документы он подал, но в Омской области этим правом он уже воспользовался.

 

Или когда два 90-летних человека, замечательно проживших, вдруг разводятся и подают заявления на получение квартир.

 

 

- Они никуда не делись. Сейчас, во вторник и пятницу, я в восемь утра начинаю свой рабочий день с поездки на «Чкаловский» и «Русь» для «Иннопрома». Фактически из нашего штата выделены два человека, которые почти что живут там, чтобы при возникновении любого вопрос, он тут же разрешался бы на месте. До выставки остается меньше месяца.

 

 

 

 

- Нет. Просто эти терминалы, а, по сути, большие ангары, предназначались все-таки не для большого скопления людей, а для хранения товаров. Конечно, у пожарных к ним изначально были другие требования, нежели к помещениям с массовым присутствием людей. Теперь требования ужесточились. Но всегда есть компенсирующие мероприятия: сделаем водоем, где будет вода для пожарных, будут гидранты, поставим дежурные пожарные машины. Поэтому конфликта как такового нет.

 

И у нас же есть стройнадзор, который опасный объект не пропустит и не даст его ввести в эксплуатацию. И не забывай: туда же поедут VIP-персоны и объект будет осматривать ФСО. Будут даже дополнительные выходы, которые по первоначальному проекту предусмотрены не были, и будут шире, чем положено.

 

 

- Градация у нас такая: вот те, что я описал, – сейчас стратегически важные. Есть просто важные, которые могут оказаться на контроле даже по простой жалобе человека. Например, школа в Ачите. Свердловчанин написал письмо Медведеву, оно было взято на особый контроль.

 

Есть федеральные объекты, которые мы также отслеживаем. Это перинатальный центр в Екатеринбурге. Там также все идет по часам и каждый четверг проводятся оперативки. Есть еще ряд областных объектов: например, перинатальный центр в Нижнем Тагиле. Он очень там нужен. Я в День России объезжал роддома области, и в этом городе они загружены на 90%. Думаю, что в августе-сентябре мы запустим центр, снизим нагрузку на нынешние роддома и сможем провести в них ремонты.

 

 

- Со всеми этими «хотелками» я разбирался – среди них есть здравые проекты, но на них сегодня нет денег. И многие вопросы, которые сегодня мне задаются, они связаны не со сменой власти, а с тем, что у строителей просто нет денег из-за кризиса, и тем, что саммит ШОС, к которому это все придумывалось, прошел.

 

 

- У них, видимо, теперь иное видение развития этого проекта.

 

 

- Пока фонд Ельцина денег на него не перечислял.

 

Конечно, мне как министру строительства неприятно, что в области есть недостроенные здания, и их много. В Екатеринбурге их больше даже, чем я ожидал. И своей задачей № 1 я вижу, конечно, не строительство нового, а завершение недостроенного. Только есть загвоздка: строительство велось на частные деньги, у инвесторов изменилось экономическое положение… Тут надо искать компромисс.

 

Но достраивать надо. Сейчас пошла речь о звездности новых зданий, и вот у нас в городе есть элитный дом. Ну о какой элитности мы можем говорить, когда там с одной стороны стройплощадка на месте рынка, дальше на Сакко и Ванцетти снова забор, напротив – тоже забор.

 

 

- Да, про него. Как же так, элитный дом и окружен стройками?

 

 

- Да? Надо будет заглянуть.

 

 

- Подождите. Во-первых, новый губернатор имеет право на свое собственное мнение относительно строительства. Во-вторых, нет такого, что у нас документы не проходят. Любой человек может прийти и сказать, что где-то застряли документы – и мы посмотрим, что там происходит. Все обращения, которые мне поступают, рассматриваются быстро. Тут, вероятно, есть задержки по вине других ведомств, где также нужны согласования.

 

 

 

 

- Конечно, у меня есть целый список таких объектов. Это и Центральный стадион в Екатеринбурге, и та же гора Белая, трамплинный комплекс на горе Долгой (он уникален, поскольку там идеальная роза ветров). Еще мы покупаем в Омске проект строительства крытого футбольного манежа. Должны сдать арбитражный суд.

 

 

- Там очень сложная ситуация, потому что сначала был один проект, сделанный австрийской компанией. В него вносились изменения. Сейчас идет спор, что делать с архивом. Председатель суда считает, что удобнее всего разместить его на восьмом этаже, но технические характеристики не позволяют этого сделать.

 

 

- Нет, просто везде нужен запас прочности. Здание работает нормально при нагрузке 300 кг на квадратный метр, а архив дает – 600. Вот и весь сказ.

 

 

- Нет, там должно быть порядка 150. Около 80 мест уже есть, а проблема возникла из-за 44 парковочных мест. По договору, фирма AVS, которая строит здание между нашим (зданием министерства. – Прим. ред.) и новым арбитражным судом, на нижнем этаже должна была отдать эти места суду. В процессе встал вопрос о расторжении договора, застройщик обещал сам решить весь вопрос. Суд от этого отказался, потому что по той цене гаражи уже не найти. На этих позициях вопрос завис, но решение найдем!

 

А вообще, вы знаете, какие только противоречия не возникают. Около здания суда идет улица, и суд хочет ее перекрыть для собственных нужд, запретить проезд любого транспорта. Точка зрения суда понятна, а вот с точки зрения жителей как быть? Рядом жилые дома… И тут интересно: какие-то вопросы, получается, можно решить только на общественных слушаниях, а что-то просто приказом – взять и перекрыть.

 

 

- Мое видение за это время не изменилось. Задача министерства быть арбитром, определять правила игры на рынке, исключать споры и не давать никому привилегий. Максимум – вести какой-то проект по «зеленому коридору» плюс социальные проекты.

 

 

 

 

- Отменить Земельный кодекс мы не можем. Это возможно только в Америке, где в случае, если местный закон противоречит федеральному или закону штата, то действует закон города. У нас, к сожалению, не так, и поэтому мы можем выделять земли только через аукционы. Но там есть нюансы: в Екатеринбурге, например, есть 13 площадок, которые уже три года никак не продаются. Почему? Это желание города продать выгоднее и выставление площадок не по рыночной цене. С этим надо разбираться: кто там был оценщиком, почему он выставил такую цену и так далее.

 

Ты говоришь об исключениях на аукционах. Оно может быть дано очередникам, но механизма выделения все равно нет. Если мы начнем реализовывать этот закон, мы не сможем этого сделать, потому что большинство жителей области хотят землю в Екатеринбурге. Это логично. По заявкам, надо 900 гектаров, и таких площадей физически нет. К тому же есть проблема с тем, как распоряжаться этой землей: просто раздать ее – мы завтра получим а-ля-Шанхай. У нас же уже выделяли по шесть соток от предприятий, и вы знаете, к чему это привело: у одного стоит шалашик из подручных материалов, у другого кирпичный дом. Сегодня участок с непонятными соседями стоит дешевле, чем в чистом поле. Снова убивать землю таким способом нельзя.

 

Но главное, что очередник, уезжая из города, не сдает свою квартиру здесь. Каким я вижу решение проблемы? Если бы очередники формировались в какие-то ТСЖ и, например, 150 человек в Екатеринбурге сказали, что мы согласны взять ипотечный кредит для софинансирования и построить дома. В Башкирии для этого государство выделяет каждому по 300 тыс. рублей, еще 700 тыс. берутся в ипотеку. За миллион на хорошем участке можно построить хороший дом. И тут уже идет речь об архитектуре: одна улица из кирпичных домов, другая из деревянных, третья из сайдинга. Это важно, потому что принципиальное отличие наших деревень от европейских в том, что у нас кто во что горазд и смотрится это ужасно. А в Европе существуют жесткие внутренние правила строительств, и вразнобой ничего не строится. 

 

 

- Как я уже сказал, для этого мы увеличили уставный капитал нашего агентства. Но мы же изучаем ситуацию, сделали запросы в наши основные банки (ВТБ, Сбер, Райффайзен) о том, сколько ипотечных кредитов они выдали в первом квартале в нашей области. Знаете сколько? Один выдал 18, другой – пять!!!

 

И этим все сказано. Когда на всю область только два десятка ипотечных кредитов, никакого массового бума и не будет, и возможности у людей строить не будет.

 

 

- Конечно. Во-первых, это задел. В 2008 году Россель специально не ввел большой процент нового жилья, чтобы переложить его на 2009 год, когда будет решаться вопрос о его полномочиях. Он же умный политик.

 

 

- Да. Это можно увидеть по статистике, особенно если сравнить с близлежащими областями. Сейчас такого задела нет – а значит, и нет показателей. Вторая причина: перенос сроков окончания дачной амнистии. Если в прошлом году все опасались, что она закончится в 2010-м и бежали ставить на учет, то теперь ее продлили до 2013 и люди сразу перестали спешить ставить на учет…

 

 

- Да. Зачем сейчас платить налоги, когда можно затянуть? Поэтому сейчас у нас много домов, которые по документам домами не являются. Я называю это – склад стройматериалов, сложенный особым образом!

 

 

- Небольшое. На 5-7%, но это показатели на начало года – там всегда отставание. Надеюсь, что за лето мы нагоним.

 

 

- Я очень уважаю Григория Васильевича, и причина его ухода не в его работе, а в пенсионном законодательстве: если он сейчас не выйдет на пенсию, то сильно потеряет, условно говоря, будет получать пенсию в два раза меньше. Он продолжает быть моим консультантом по многим вопросам.

 

 

 

 

- Да, его опыт бесценен. Ему для сохранения пенсии нельзя быть на госслужбе, но в статусе советника он работать может.

 

 

- Зачем идти так, если можно прийти прямо ко мне? Пусть будет конкретный вопрос – будем продвигать бумаги.

 

В любом офисе (хоть министерство, хоть завод) есть лучшие и худшие работники, должна быть система проверки. Если у меня кто-то плохо работает, то я могу узнать об этом только от недовольного человека. Поэтому у меня раз в месяц прием в Белом доме, здесь в министерстве у меня приемы по личным вопросам. И правильнее прийти и обсудить вопрос, каким бы он ни был. Например, сейчас есть вопрос с прокладкой дороги от «Академического» через соседний коттеджный поселок «Европейский». Там нужно соломоново решение: установка звукоизоляционных панелей или какого-то другого оборудования.

 

 

- Маргарита Карповна фактически перешла с повышением. Она работает в федеральной госэкспертизе и занимается особо сложными и особо опасными объектами. Навела в облэкспертизе много порядка, за что ей большое человеческое спасибо.

 

 

- Да, и это, кстати, еще одно доказательство. Если бы было какое-то решение против Маргариты Карповны, все было бы иначе.

 

 

- (смеется) Коль такого нет, кандидатура еще не подобрана – это говорит о том, что это решение не экстренное.

 

 

- Теперь уже коренной екатеринбуржец.

 

 

- Я бы лучше рассказал о своих мечтах, которые хороши будут и на федеральном уровне. У нас недоразвит туризм: я знаю людей в Европе, желающих поехать в Россию, смотреть на медведей в живой природе. Понимаете, ездят же люди в Африку на сафари, а у нас поехать так некуда. Нужен парк, огороженный от мира, без пеших троп: чтобы группы на джипах спокойно по нему ездили и смотрели и на медведей, и на лосей, и на диких кабанов. Да, это затраты, но это надо. И вообще, можно хорошо работать с местными нашими достопримечательностями.

 

Есть и другие хорошие примеры. Под Таллином есть деревня, где повторен старый эстонский быт. В Египте всех туристов возят в деревни бедуинов. Что мешает создать такой же комплекс в Свердловской области, нанять несколько актеров, которые бы устраивали шоу для туристов? Сами люди будут ездить и смотреть.

 

 

- Как строителю мне, конечно, хотелось бы построить что-то красивое – тот же собор. Ситуация, которая возникла, приобретает конфликтный характер, и любому православному человеку это не нравится. Люди православные не будут выходить на митинги, но идея восстановления первого храма Екатеринбурга мне нравится.

 

 

- Я смотрю на это по аналогии с храмом Христа Спасителя. В 1992 году в Москве создали фонд в поддержку храма. У идеи было много противников, потому что там был лучший бассейн в Москве: самый глубокий, самый большой, самый круглый, самый открытый – можно было загорать. Все жители микрорайона сказали: да вы что, как можно снести такое чудо, такой бассейн?

 

А сегодня все радуются и признают, что храм органично вписался в город. Здесь, возможно, то же самое. Если увидеть, что фонтан можно не переносить, увеличить количество зелени… Я видел один проект, где все это учтено, где площадь для прогулок остается, а сам собор находится между часовней и зданием Минфина, и не монументален, а имеет форму XVII-XVIII веков без пристроев Малахова.

 

 

- Да.

 

 

- Нет, в жизни все занятые люди и общаемся мы не так часто. Вы далеко идущие выводы-то не делайте. У всех людей есть однокурсники: кто-то поднялся высоко, кто-то так. Ничего необычного в этом нет.