Председатель совета директоров «Уралфинпромбанка» Илдар Губаев и члены правления прервали молчание, пугавшее многих вкладчиков: когда у банка отзывают лицензию, отсутствие информации от первых лиц действует раздражающе. Губаев позвонил сам и предложил встретиться в головном офисе банка, что в «Адмиральском», - еще одном проекте бизнесмена. На первом этаже вкладчики требовали от охраны объяснить, как им получить свои деньги, а на шестом Губаев, в компании с президентом банка Станиславом Жарковым и его замом Тамарой Удельновой, рассказывал, как продавал банк, почему не ушел из совета директоров. Хотя чего лукавить: в действительности он защищался от определений, которыми за день до этого Губаева наградил его экс-партнер по бизнесу Анатолий Павлов.

 

Наш разговор продолжался более двух часов и проходил в антураже, который должен был показать, как хорошо идут дела у бизнесмена Илдара Губаева. Место встречи – модный жилой комплекс «Адмиральский», в котором у меня живут одни знакомые и стремятся жить другие, рядом «Атомстройкомплексом» строится новая высотка, в которой у Губаева тоже крупная доля. На столе флажки разных проектов, макеты новых строек. Но ясно же, что все не так просто: у банка, где мой собеседник – председатель совета директоров, серьезнейшие проблемы, которые одним словом не объяснить.

 

Губаев объяснял их подробно, давал оценку действиям Матвея Урина, рассказывал, как из банка вывели приличную сумму, прикрываясь покупкой облигаций «голубых фишек», как это случилось, комментировал слухи о драке охранников Урина с зятем Путина. Все знания, как я понимаю, - это следствие логического размышления уже после случившегося ЧП. В любом случае, публиковать их мне запрещено: интервью было возможно только при соблюдении этого условия. Посчитав, что для читателей агентства информация от первоисточника важна, мы согласились с этим требованием и представляем вашему вниманию первое эксклюзивное интервью руководства «Уралфинпромбанка» после отзыва у кредитного учреждения лицензии.

 

 

- Я всем отказывал в интервью до тех пор, пока не переговорил с АСВ (Агентство по страхованию вкладов). Вчера эта встреча состоялась, и я убедил агентство начать выплаты не по формальным требованиям через 14 дней после отзыва лицензии, а оперативно, до конца года. Думаю, 29, 30, 31 декабря вкладчики уже получат свои деньги.

 

 

-Банк был очень устойчивый, у него очень хорошие активы: вот это здание, где мы находимся, принадлежит банку, шесть допофисов были выкуплены и являются собственностью банка. По нашим прикидкам, 85-89% вкладчиков (всего их около 11 тыс. человек) получат свои вклады от АСВ. Там суммы до 700 тыс. рублей.

 

 

 

- С такими вкладами у нас семь или восемь человек. И они, как и оставшиеся 11% вкладчиков с крупными вкладами, сначала получат по 700 тыс., а потом будут получать свои деньги по мере продажи активов банка. На продажу запланировано полгода, и я считаю, мы своими активами покроем все обязательства. Все наши заемщики адекватные – мы людям с улицы кредиты не давали, залоги очень хорошие, высоколиквидные: есть торговые центры, офисные помещения, квартиры, которые уже оплачены на 50-70%. В 2008 году мы имели просроченную задолженность 0,25%, и никогда не играли с потребительскими кредитами.

 

У меня есть полная уверенность в том, что все пройдет нормально: АСВ вчера объяснило, что выплатит около 2 млрд рублей. По нашим расчетам, вкладчики недополучат 100-200 млн рублей. Сумма обязательств перед вкладчиками и АСВ – 100%. Активов будет продано примерно на 2 млрд, но АСВ не все забирает себе, средства перечисляются пропорционально и агентству (85%), и вкладчикам (15%). После продажи вкладчикам достанется даже больше, чем нужно, и излишки будут направлены юрлицам, у которых примерно 100-110 млн рублей зависли на счетах.

 

 

- Нет, у меня «Фан-Фан» кредитовался в Сбере, и этому есть простое объяснение: Сбер кредитует под 10,5%. «Уралфинпромбанк» под такую ставку привлекал вклады, а деньги продавал по 14-15%. «Адмиральский» тоже строился по кредиту Сбербанка: 30% мы вкладывали, как собственники, а 70% давал банк. Поэтому мой бизнес кредитовался в «Уралфинпромбанке» на короткий промежуток: на месяц, на полгода.

 

 

 

- Есть, но у меня же очень активный бизнес и я большие накопления не делаю. Это замораживает деньги, что глупо, когда текущий бизнес постоянно приносит дивиденды – на жизнь хватает. На момент отзыва лицензии у меня на счете было тысяч 400-500.

 

 

- Во-первых, я с октября оперативной деятельностью банка не занимался.

 

 

- Сейчас ситуация другая. Я обязан подсказать и помочь людям, которые десять лет назад пришли в банк с первыми вкладами.

 

 

Жарков: Потому что это были обычные банковские операции.

 

 

 

Жарков: Никаких. Мы покупали облигации, которые находились у компании, имеющей все необходимые лицензии. На сайте ФСФР эта организация была указана как лицензированный депозитарий. И сами облигации были компанией первого эшелона.

 

 

Жарков: Только из новостей. По выплатам это было непонятно: по одному из эмитентов, по которому наступал период выплат, была небольшая задержка, но они выплатили все.

 

Губаев: Да, подозрения появились только при анализе новостей: сначала арест Урина, потом информация о проблемах в его первом банке – Славянском. Потом в Традо-банке.

 

 

Удельнова: Здесь важны трактовки. Говорится, что отзыв лицензии произведен из-за «неоднократного нарушения предписаний в течение года». Первое предписание мы получили 6 декабря, следующее – 15. Если размышлять логически, то «в течение года» - это с января и с какой-то, возможно, периодичностью, злостно. Тут же всего за неделю.

 

Жарков: Это заявление - соблюдение со стороны регулятора формального подхода.

 

 

- Я ездил в АСВ, Когда мне президент банка официально сообщил, что такая ситуация возникла, я улетел в Москву. Это было 3 декабря. Мы сразу же попытались перевести те самые ценные бумаги в другой депозитарий, заблокировать операции по ним, чтобы их никто не мог продать, в Хамовническое районное отделение милиции было подано заявление…

 

 

- Давай расскажу, как все было: я отчитался, что мы наблюдаем за «Славянским» и «Традо», опасаемся, что это цепочка взаимосвязанных вещей, и поинтересовался, какими будут действия агентства. Было общее рассуждение на тему, как поступать.

 

 

- Нет, такого не было. Я считал, что агентство, зная показатели банка, может четко оценить его проблемность и предложить банк каким-то иным финансовым структурам. Понятно же, что Екатеринбург – огромный развивающийся мегаполис. Кому-то нужна площадка здесь, кому-то – допофисы, а мы вели ведь речь и о первоклассной команде в 150-160 человек, которые активно работают на рынке Екатеринбурга. Это самое ценное для Москвы, потому что основная проблема всех, кто только приходит на наш рынок, – отсутствие знаний и связи, долгий поиск нужных управленцев. Покупая «Уралфинпромбанк», всех этих проблем можно было бы избежать.

 

  

Ответ на мои вопросы был такой: все зависит от регулятора. Если он посчитает необходимым – будет проведена оценка того, насколько глубока проблема. Через несколько дней – 7 декабря – сюда приехали семь человек из агентства, взявшие полный срез, что у нас хорошо и что плохо. Через неделю я снова был в АСВ, и снова спрашивал про санацию. Как вы сейчас знаете, санации нет.

 

 

- Сегодня акционер банка не ставит в известность правление, менеджмент и даже регулятора – он имеет право реализовать свои акции тому, кому захочет. Зачем это было сделано – я не понимаю.

 

Жарков: У нас, как у держателя реестра, есть обязательства в течение трех дней с момента изменения провести соответствующую запись. Она сделана.

 

 

Жарков: Нет, я их не видел.

 

 

- Когда ты решишь продать квартиру или машину и к тебе приходит человек, ты разве спрашиваешь, откуда он взял деньги?

 

 

- У нас Урин проходил как зять достаточно крупного предпринимателя. Притом он же появился у нас уже после того, как приобрел «Монетный дом», и его нацеленность иметь банки в крупных регионах России с последующим созданием банковской группы, она импонировала. Я знаю, что он был у регулятора и обсуждал слияние «Уралфинпромбанка» и «Монетного дома».

 

 

- Если у тебя есть банк, то примерно раз в полгода поступают предложения о его продаже. За последние 3-4 года ко мне раз 8-10 приезжали на переговоры. Ну, считай, он был девятым и я согласился на предложение.

 

 

 

- Для изменений надо же собрание собирать, и получалось, что сразу два: на одном поменять совет директоров, а на втором одобрить объединение двух банков. Второй вопрос планировалось решить сразу после Нового года, и какой был смысл собирать одно собрание, когда уже было намечено другое? Поэтому договорились: созываем одно собрание на начало 2011 года по слиянию банков и избранию нового совета директоров.

 

Удельнова: На самом деле, от того, останется председатель совета директоров или нет, зависело наше решение о работе в банке. Мы же новых акционеров совсем не знали, а с Илдаром Самигуловичем работаем вместе почти десять лет.

 

 

- Очень. Если бы как в сказке можно было открутить время назад – это нужно было бы сделать. В первую очередь я переживаю за вкладчиков. Во-вторых, моя фамилия стала появляться в комментариях по банку – это уже удар по моей репутации, последствия просчитать трудно.

 

Взять хотя бы твое вчерашнее интервью с Павловым, где я расписан во всех красках. Хотя знаешь, есть одно предприятие: Пневмостроймашина. У него до кризиса был кредитный портфель в 2 млрд рублей, из которых 1 млрд был в обороте компании, а еще 1 млрд ушел на сторонние проекты. Когда в кризис производство упало с 250 млн рублей в месяц до 30-ти, гасить проценты он не смог - Боливар не выдержал двоих и просто объявил себя банкротом. С завода были уволены тысяча человек, банки проценты не получили, их вкладчики сидят без денег, а все потому, что кто-то играл с кредитами. Будь у завода в оборотке оба миллиарда, не уйди деньги на сторону, даже после падения объемов производства кредиты можно было гасить. То есть, его экономические расчеты были неправильными, но я ни разу не злорадствовал и не высказывался по этой теме, потому что считаю это неэтичным: у меня в отношениях с Павловым было очень много хорошего.

 

 

- Он был. Проект назывался «Орхидея парк» - это прекрасный коттеджный поселок. Когда мы в этом году приняли решение разделить бизнес, у меня остался один актив…

 

 

- Свои расчеты мы закончили 17 июля 2010 года.

 

 

- Я работаю по определенным принципам, он – по другим. У нас разница в возрасте 12 лет: может, поколения разные, может, в России заканчивается эпоха дикого капитализма, может, у нас разные взгляды на бизнес. Я сориентирован на девелопмент, а ему нравится промышленность. Мы продали часть промышленных предприятий, против чего выступал Павлов, а я считал и считаю, что те заводы, которыми мы владели, не имеют будущего. Кризис показал, что я прав, что предприятия были своевременно проданы. Это не ссоры даже, а расхождение во мнениях.

 

 

- Нет, мы очень легко разошлись. Когда подписали последние бумаги, посидели на Толмачева, поговорили... Анатолий Иванович пожелал мне успехов, я поблагодарил его за совместную работу, и мы договорились, что если какие-то вопросы возникнут, то сор из избы мы выносить не станем – все-таки 21 год вместе проработали. Договорились о принципах ненападения.

 

 

- Нарушением договоренностей.

 

 

- Да, неприятно, что ему звонили, потому что банк был продан, но даже в интервью можно было сказать: председатель совета директоров Губаев, вот его телефон – звоните ему, я думаю, вы найдете у него понимание.

 

Я ни от кого не прячусь и на все звонки отвечаю.

 

 

- Я считаю мелочным и недостойным посвящать посторонних в наши личные взаимоотношения, в которых, поверь, было немало доброго и хорошего.

 

И еще – обязательно это напечатай: я хочу передать Анатолию Ивановичу и его семье поздравления с Новым годом и пожелать, чтобы его минули в новом году все невзгоды и напасти, в том числе связанные с кризисом и банкротством.

 

 

- На сегодняшний день это вопрос открытый. Надо разобраться с этой ситуацией. Мы находимся в определенном шоке, это все же экстраординарный случай, и, конечно, каждый из нас думает, как подтверждать свою положительную репутацию в дальнейшем, как сделать так, чтобы та история, от которой мы все пострадали, не поставила крест на нашем будущем.

 

 

- Михаил, нас там никто не ждет. Куда уехать от бизнеса здесь, от детей, друзей, товарищей? Я вот вчера вечером, уже прочитав интервью у вас на сайте, сел на снегоход, поехал покатался… У нас же очень красиво, страна-то замечательная.