Путин был расслаблен и читал экспертам лекции по мировой экономике, а те в это время, скучая, уплетали наваристую уху из красноперки. Так рассказывают очевидцы о финальном пункте повестки дня «Валдайского клуба», вчерашней встрече российских и зарубежных политологов, экономистов, философов с президентом России. Между тем, расслабляться не стоит. «Или власть начнет меняться, или ее снесут», - уверен участник «Валдайского клуба» политолог Евгений Минченко.

 

 

- Да, до 30-го года мы будем исполнять роль поставщика энергоресурсов. Это данность, и пока нет оснований считать по-другому. Мы можем только немного поправлять это положение. 

 

 

- Пока так, да. И я не вижу оснований, чтобы это изменилось в ближайшее время. Есть несколько серьезных ограничений. Во-первых, ужасающий деловой климат и тенденция на огосударствление экономики, здесь у нас чрезмерная доля государства (впрочем, в целом ряде случаев частные компании демонстрируют высокий уровень некомпетентности, управленческой неэффективности и коррупции, которая часто не только ниже, но и выше, чем в госсекторе). Второе – низкая эффективность расходов госбюджета и пугающие приоритеты, например, колоссальные вложения в оборону. При этом декларируется, что у нас должны развиваться образование, наука, но реальные расходы по этим статьям сокращаются (на здравоохранение, кстати, тоже). 

 

 

- Об этом тоже может идти речь, потому что наш ВПК крайне не эффективен. 

 

 

- Шла речь, что есть какие-то драйверы развития, например, то же сельское хозяйство или космическая отрасль, специфические виды машиностроения, в общем, какие-то кластеры, в которых Россия может быть конкурентоспособна. Но они пока не очень развиты. Скажем, международные организации диагностируют, что в ближайшее время в мире возникнут серьезные проблемы с продовольствием. И здесь Россия, у которой есть хороший потенциал развития сельского хозяйства, может предложить миру свои услуги. Однако те условия, на которых мы вступили в ВТО, создают весомые ограничители для развития именно сельского хозяйства. Чтобы эти условия были пересмотрены, надо кому-то здесь, в России, поднять этот вопрос. Не Запад же будет это обсуждать, а именно российские власти должны признать: что-то мы погорячились, хотим изменить условия по сельскому хозяйству. Но я не слышал, чтобы кто-то такое сказал, хотя проблема уже налицо.  

 

 

- Глобализация - это навсегда. Назад дороги нет. И для России тоже – ни в экономическом, ни в психологическом плане. Даже тенденция к созданию автономных регионов со своими правилами будет только временным откатом на этом пути. Или надо резко опускать уровень научно-технического прогресса, возвращаться в средневековье. 

 

 

 

- Нет, это невозможно. Управление в сегодняшнем мире скорее сетевое. Говорить, что десять человек решают судьбы мира, – это наивно. 

 

 

- Пока главный кошмар российский элиты – оказаться в экономическом и военно-политическом противостоянии США и Китая на одной из сторон. И сегодня главная геополитическая задача нашей элиты не свалиться ни туда, ни туда. 

 

- Но тогда эти силы, воспользовавшись нашей слабостью, могут просто разорвать нас, поделить: паны дерутся, а холопов чубы трещат.

 

- Могут. Ну а что делать? Россия несколько раз пыталась стать частью Запада, и каждый раз нас отталкивали. Я как-то общался с одним товарищем, который еще в администрации Билла Клинтона готовил проект по приему России в НАТО, и еще тогда эта идея была заблокирована. В последний раз попытка «прислониться» к Западу предпринималась во время президентства Медведева, и тогда отказали в достаточно грубой форме. В борьбе против Китая России предлагается неблагодарная роль штрафбата Запада, а не равноправного партнера. 

 

Что касается Китая, то у него, в общем-то, нет мирового проекта. Вот он-то достаточно автаркичен, завязан сам на себя, несмотря на всю свою активную внешнеэкономическую деятельность. Одним словом, нет предложений ни со стороны Запада, ни стороны Китая. А к исламскому миру наша страна не присоединится по одной простой причине – у нас более 80% населения – русские.

 

 

- Это вполне логично, поскольку Запад не хочет видеть Россию своей частью, в свой клуб не принимает, но при этом указывает: соблюдайте единые правила клуба. А какие правила? Вот говорят: есть единая модель. Подождите, мы ввели мораторий на смертную казнь, а в США она применяется в большинстве штатов. Кто тут более либерален? Или давайте посмотрим, насколько едины европейские ценности, скажем, у мэров-гомосексуалистов Берлина и Парижа - и традиционалиста и консерватора Виктора Орбана (премьер-министр Венгрии – ред.), у элит прибалтийских стран, открыто восхваляющих эсэсовцев, – и у немецкого истеблишмента, который един в отрицании нацизма, давайте сравним трудовую этику немецкого рабочего - и греческого торговца. Или вспомним, как вышли трое руководителей - Германии, Франции и Великобритании - и признали: мультикультурализм себя не оправдал. Они констатируют провал этой политики, но не находят альтернативного инструмента. При этом говорят: следуйте европейской модели. 

 

 

- Моя реконструкция его модели мышления такова: Путин считает, что сегодня в мире не существует понятной, эффективной модели, которая может быть перенесена на российскую почву, – ни в США, ни в Евросоюзе, ни в Китае, ни тем более в исламских странах. Более того, Путин считает, что следующая волна кризиса будет сильнее предыдущей, причем этот кризис будет не только финансово-экономическим, но и геополитическим, то есть противостояние будет происходить и в военно-политической плоскости. Соответственно, задача Путина сегодня не столько заниматься развитием, сколько удержать страну в том виде, в каком она существует на данный момент. 

 

По сути дела, логика Путина: не ломай то, что работает. При этом он экспериментирует. Попробовали тему с православным фундаментализмом: работает-не работает? Сейчас создали в администрации президента департамент по патриотическому воспитанию – пусть они запускают какие-то проекты. Есть «Сколково», есть Агентство стратегических инициатив, ИСЭП (Институт социально-экономических и политических исследований, в частности, разработавший программу для «Народного фронта» - ред.). То есть нельзя сказать, что власть совсем не реагирует. Да и требовать, что все заработает прямо завтра и появится принципиально новая страна – это неправильно. И говорить, что ситуация у нас только ухудшается, тоже не совсем правильно. Например, я постоянно слышу: вот, у нас выросла коррупция. А как люди из своего сенсорного опыта узнают, что она выросла? На мой взгляд, она снизилась. Как минимум, снизился «грабеж» со стороны сотрудников ГИБДД: после установки на дорогах видеокамер квитанции со штрафами присылают автоматически. Бюрократия в паспортно-визовых службах и вообще в инстанциях, которые выдают справки, снизилась на порядок…

 

- Но удерживая, консервируя ситуацию, не проиграем ли мы стратегически?   

 

- Возможно. Но Путин, видимо, так не считает.   

 

 

- Я надеюсь, что страну удастся сохранить. Но чтобы она просуществовала еще приличное количество времени, скажем, сто лет, нам необходима реформа федеративных отношений, реформа административно-территориального деления, много чего надо делать. Но очевидно, что у власти сегодня нет воли, чтобы начинать такие преобразования. 

 

 

- Думаю, что никто страну сдавать не собирается. Просто есть опасения, что страна пойдет вразнос. И тактика власти сегодня – не делать резких движений. С другой стороны, у Путина может быть гораздо больше информации о каких-то угрозах, о которых мы можем просто не догадываться. 

 

 

- Я согласен с главным выводом доклада: или власть будет меняться, или ее снесут. Причем основным инструментом сноса власти будут внутриэлитные противоречия. 

 

 

- Ни то, ни другое. Я думаю, Путин достаточно часто встречается с Кудриным, они не нуждаются в таких сигналах извне. Скорее это попытка подготовить общественное, а в большей степени элитное мнение, к тому, что необходимо кадровое обновление руководства страны – и вот есть замечательный Алексей Леонидович, которого пора бы уже и призвать, сначала премьер-министром, а потом и в качестве президента. 

 

 

- Вероятность не более 20 процентов. Кудрин может понадобиться в ситуации резкого падения цен на нефть, массовых протестов и испорченных отношений с Западом одновременно. Но, думаю, при таком развитии событий у него не будет хватать главного - популярности и имиджевого потенциала. Нужен человек, по стилистике близкий к Примакову. Сегодня в российской элите таких фигур нет.