Новая радикальная реформа силового блока, о которой Владимир Путин объявил во вторник, и выборы в Госдуму стали главными темами обсуждения в кулуарах медиафорума ОНФ, продолжающего свою работу в Санкт-Петербурге. После двух лет активной работы во внешнеполитической повестке такой разворот главы государства к внутренней проблематике тревожит политическую элиту. Глава прокремлевского фонда ИСЭПИ Дмитрий Бадовский в эксклюзивном блиц-интервью «URA.Ru» рассказал, для чего президенту потребовалась национальная гвардия, а также оценил шансы партий на выборах в Госдуму. — Дмитрий Владимирович, о новой реформе МВД и создании национальной гвардии объявляют за полгода до выборов — это связано с возможными политическими рисками? — Вчерашнее решение достаточно давно готовилось, кроме того, некоторые важные акценты в его структуре были определены по итогам последнего Совбеза, который был посвящен миграционной политике, а также борьбе с терроризмом. Но сама тема (оптимизация работы ФМС и наркоконтроля), а также вопрос возможного возвращения этих служб в систему МВД, создание национальной гвардии вызывали дискуссии и на аппаратном, и на политическом уровне последние 3-4 года. Поэтому я тут ничего такого принципиального политико-спекулятивного не вижу. Другое дело, что тему силовой реформы могла простимулировать сегодняшняя социально-экономическая повестка и связанные с ней вопросы оптимизации ресурсов. — Если говорить о выборах в Госдуму, то главным соперникам «Единой России» называют КПРФ. Некоторые эксперты также прогнозируют электоральный триумф коммунистов на фоне социально-экономических проблем. Насколько это возможно? — На сегодняшний день таких прогнозов нет. Есть социология, есть построение прогнозных моделей. Если раньше у нас было всего 7 партий, то теперь как минимум 14 — это первое. Второе — помимо роста рейтинга КПРФ, положительная динамика также наблюдается у «Справедливой России», например. И поэтому прогнозы делать сейчас очень сложно, многое будет зависеть, например, от явки, от ее структуры. Мы понимаем, что если явка не очень высока, то значительное влияние на итоговые проценты оказывает то, кто мобилизует своего избирателя, а кто нет. В данном случае надо учитывать, что во многих регионах кампания наложится на региональные выборы, свою лепту неопределенности внесут одномандатные округа. Итоговый список депутатов будет определяться не только голосованием по партспискам, но еще и в одномандатных округах. Так, если на сегодняшний день никакие другие партии не получат шанс пройти 5%-ный барьер, то это совсем не значит, что они не смогут получить представительства в Думе. По некоторым оценкам, порядка 4-5 политических партий смогут провести своих кандидатов через одномандатные округа. Баланс поражений и побед через округа, в том числе и у больших партий, будет влиять и на итоговое распределение мест. Например, мы знаем, что у «Справедливой России» традиционно довольно сильный «пул» одномандатников, а у ЛДПР — нет. С другой стороны, на этих выборах с учетом стабильно высоких рейтингов ЛДПР, возможно, привлечет к себе новые лица, в том числе и в округа. Но понятно, что основными игроками в одномандатных округах будут все-таки КПРФ и «Единая Россия». На сегодняшний день сама КПРФ заявляет, что может рассчитывать на победу примерно в 50 округах. Я думаю, что это завышенные оценки, но вполне сопоставимый результат может показать и «СР». — А перспективы союза Евгения Ройзмана с «Партией роста» вы как оцениваете? — Тут, я думаю, надо самого Ройзмана спрашивать. — А для «Партии роста»? — Про них я готов был бы поговорить чуть позже и отдельно. Потому что сегодня хотелось бы увидеть хотя бы первые социологические данные по партии после ребрендинга и массированной кампании по самопрезентации как новых лиц, так и программных положений. Могу сказать, что по итогам опроса в Москве, который проводился уже после съезда и переименования партии, особых политических эффектов и особого её роста мы не наблюдаем. По крайней мере — пока.