В 2020 году в Озерске Челябинской области начнут строить пункт финальной изоляции радиоактивных отходов (РАО). Наглядно показать, что он будет представлять из себя, российский Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами (ФГУП «НО РАО») решил на примере схожего объекта своих французских коллег, расположенного в Нормандии. В полутора десятках километрах — курортный Шербур с его знаменитыми зонтиками, сады, бродящие вдоль дорог коровы местной породы, устричные фермы и стайки туристов на узких улочках нормандских городков. А здесь, под громадным искусственным холмом, лежат без малого 1,5 млн упаковок с радиоактивными отходами 3-го и 4-го классов. Чуть ли не за самой изгородью на аккуратно «расчерченных» участках местных фермеров растет кукуруза и еще какая-то сельскохозяйственная зелень, виднеются домики. С другой стороны мимо откатных ворот самого офисного вида, закрывающих вход на территорию, по самой обычной трассе катят «Рено», «Пежо» и прочие «Ситроены» местных жителей. Нечто подобное («зачем изобретать велосипед, если имеются доказавшие эффективность решения» — как-то так выразился глава Центра по связям с общественностью, СМИ, международными и общественными организациями ФГУП «НО РАО» Никита Медянцев) должно появиться на Южном Урале. А в Свердловской области, в Новоуральске, уже работает. Но давайте присмотримся к европейскому опыту подробнее. Оговорив для начала, что представляют из себя РАО 3-го и 4-го классов (низко- и среднеактивные короткоживущие) — это перчатки и фартуки лаборантов, использованные фильтры и другие запчасти АЭС, отходы больничных рентгенлабораторий, строительный и ремонтный мусор, использованные инструменты и тому подобное. Из них нельзя сделать бомбу, они неинтересны террористам и представляют опасность разве что для любопытствующих, возьмись они копаться в этом хламе. Но международное законодательство требует: даже такие РАО должны храниться, исключая любую возможность доступа до момента, когда они станут абсолютно безобидными. Причем каждая страна обязана «захоранивать» (российский термин) или «изолировать» (толерантный европейский, который очень нравится нашим атомщикам) только свои отходы. Никакого «импорта» ни за какие деньги — ни в Нормандию, ни в Челябинскую область. Пункт окончательного захоронения РАО «Ла-Манш» появился в 1969 году, когда обладающие ядерными технологиями страны прекратили топить отходы в мировом океане. В 2003-м его закрыли. Из 150 сотрудников осталось меньше десяти, и сейчас объект находится в фазе мониторинга: ежегодно на его территории и в окрестностях проводится до 10 тысяч анализов почв, воздуха и вод. Наблюдение растянется на ближайшие три века: за это время содержимое хранилища перестанет представлять даже теоретическую опасность для людей и окружающей среды. Как и еще два подобных французских ПЗРО, он находится под контролем ANDRA — основанного в 1991 году государственного агентства по обращению с РАО. Заросший подстриженной травкой холм спланирован так, чтобы дождевая вода, не застаиваясь, сбегала по его склонам в отводы к колодцам, где установлены датчики. Датчиками напичкано и само хранилище: едва ли не главная задача его создателей — не пустить воду к бетонным ячейкам, где складированы металлические и бетонные контейнеры с отходами. Над ними — дополнительный слой бетона, битумная мембрана, двойная дренажная система, сверхуплотненная грунтовая «подушка» и газон. Травку регулярно подстригают, чтобы вовремя выявить попытки кроликов и кротов вырыть норы в этом «слоеном пироге» и, тем самым, нарушить изоляцию хранилища. Судя по всему, они даже не пытаются: на специально оставленных для контроля нетронутых участках за 11 лет даже трава толком не выросла, слишком тонок слой плодородной почвы. Через равные промежутки из тела холма торчат бетонные столбики — с их помощью отслеживают возможное смещение пластов грунта. Любопытно, что в ANDRA есть специалисты, разрабатывающие схему оповещения о содержимом зеленеющего на морском ветру холма на сотни лет вперед. «Может быть, к тому времени до неузнаваемости изменится язык, перестанут пользоваться привычной нам письменностью, — поясняет главный специалист по работе с общественностью ПЗРО „Ла-Манш“ Мари-Пьер Жермен. — Поэтому нужно понять, как предупредить потомков, что здесь лучше не строить дома и не заниматься какой-то хозяйственной деятельностью». На крайней точке хранилища оборудована смотровая площадка, откуда отрывается вид на побережье Ла-Манша и поля, плавно скатывающиеся к пляжу. На 14 тысяч посетителей — примерно такое количество бывает на территории объекта за год, — эта пастораль должна производить умиротворяющее впечатление, вселяя чувство безопасности. У россиян, напротив, отсутствие вышек, проволочных заграждений и автоматчиков вызывает некие сомнения. «Все охраняется должным образом, — спешит заверить корреспондентов „URA.RU“ специалист по связям с общественностью Клемент Дошле. — Хранилище приравнено к объектам атомной энергетики, поэтому — как и на площадках с повышенной степенью опасности, — даже воздушное пространство над ним закрыто для полётов». Пункт финальной изоляции в уральском Озерске, по словам Никиты Медянцева, рассчитан на 255 тысяч кубометров отходов — это на 272 тысячи кубических метров меньше, чем в Нормандии. А вот нормы безопасности уральцам обещают не меньшие, чем во Франции — как минимум, поскольку объект спланировали на территории ЗАТО. И это, пожалуй, как раз тот случай, когда российский подход идет «в плюс». Хранилище РАО внутри периметра «закрытого города» с его многослойной системой безопасности «напрягает» меньше, чем за пределами «запретки».