В Сибири вблизи закрытого города Железногорск (бывший Красноярск-26) началось строительство подземной лаборатории по изучению возможности размещения в скальном массиве радиоактивных отходов. Впоследствии на ее базе может быть создан пункт глубинного захоронения радиоактивных отходов — если будет доказана долговременная безопасность будущего хранилища, а госорганы «дадут» добро на его возведение. Корреспонденты «URA.RU» побывали на стройплощадке уникального объекта. В России сотни миллионов кубометров радиоактивных отходов (РАО) по-прежнему хранятся в сооружениях, предназначенных лишь для временного хранения. Только недавно в стране задумались о том, что же делать с радиоактивным наследием советского прошлого, и начали строить объекты для финальной изоляции (захоронения) радиоактивных отходов, соответствующие самым современным мировым стандартным: на глубине, с использованием нескольких «барьеров защиты», которые гарантированно предотвратят возможный выход радиации наружу. «URA.RU» рассказывало о запуске первого такого объекта — пункта приповерхностного захоронения радиоактивных отходов (ППЗРО) в Новоуральске Свердловской области. Он предназначен для финальной изоляции радиоактивных отходов 3 и 4 классов (низко активные и средне активные короткоживущие отходы — в основном, это загрязненная радионуклидами спецодежда и оборудование из цехов атомных предприятий). Есть в стране и три действующих пункта для финальной изоляции радиоактивных отходов 5 класса (технологические жидкости ядерных производств) — они расположены вблизи Димитровграда, Северска и Железногорска и привязаны к производственной цепочке находящихся там предприятий — НИИ атомных реакторов, Сибирского химического и Горно-химического комбинатов. Современных объектов для финальной изоляции РАО 1 и 2 классов (твердые высоко активные и средне активные долгоживущие отходы от переработки отработанного ядерного топлива или вывода из эксплуатации атомных реакторов) в России до сих пор нет. Специально созданная в 2012 году организация — Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами — поставила цель построить такое хранилище. По закону об обращении с РАО особо опасные радиоактивные отходы (1 и 2 классов) должны захораниваться на глубине не менее 100 метров, но чем глубже, тем лучше. Например, в Венгрии и Германии есть хранилища на глубине 200-250 метров, а во Франции — подземная лаборатория на отметке минус 500 метров, в Японии — две действующие лаборатории, а в Бельгии уже 40 лет ведутся исследования на глубине 250 метров. Используя мировой опыт, но двигаясь своим путем, в России решили создать сперва лабораторию, а лишь потом на ее базе (если исследования дадут положительный результат) — глубинное хранилище радиоактивных отходов. В течение 20 лет шел выбор места — в итоге выбрали Нижнеканский массив в 4,5 км от Енисея. «Этой скальной породе — 2,5 миллиарда лет, — рассказывает начальник отдела по связям с общественностью и СМИ Национального оператора Яна Маркина. — Объект будет уникальным» (ничего подобного в России пока нет, в мире такие объекты можно перечесть по пальцам). В декабре 2018 на площадке появились первые строители. «Стройка века» Чтобы попасть на стройплощадку будущей подземной лаборатории, надо преодолеть несколько кордонов охраны: КПП закрытого города Железногорск, контрольный пункт Горно-химического комбината (входит в «Росатом»), рядом с промзоной которого и возводится объект. Вокруг него в будущем тоже появится охраняемый периметр, но пока здесь вовсю хозяйничают строители. Склон горы площадью около 1 км? очищен от леса, идет строительство электроподстанции, к стройплощадке уже подведена линия электропередач длиной 37,2 километра — ее протянули от города Сосновоборск. «Мощность подстанции — 40 мегаватт: она могла бы обеспечивать электричеством весь Железногорск, — рассказывает директор Железногорского филиала НО РАО Николай Трохов. — Строительство энергокомплекса мы планируем закончить в первом квартале следующего года, а „воткнуть в розетку“ (поставить под напряжение) — к третьему кварталу 2020-го». Столь мощное энергохозяйство нужно не только для будущей лаборатории, но и, в первую очередь, для шахтеров, которые должны появиться на объекте в следующем году: они будут бурить вертикальные скважины. Всего будет три «ствола». «Технологический предназначен для спуска радиоактивных отходов, а на этапе стройки — для подъема породы, — рассказывает заместитель генерального директора по развитию — научный руководитель НО РАО Виктор Красильников. — Вспомогательный нужен, чтобы опускать работников объекта в подземную часть. Третий ствол — вентиляционный». Помимо вертикальных стволов, в подземной части будет и два «горизонта» — на отметках 450 и 525 метров. В будущем между ними будут бурить скважины, в которые и планируется закладывать радиоактивные отходы. «Все выработки планируем закончить к концу 2024 года, 2025-й год — на приведение площадки в соответствие проекту и запуск всех наземных систем, которые будут обеспечивать работу подземной лаборатории. Ее мы собираемся сдать в 2026 году», — рассказал Николай Трохов. После этого лаборатория заработает. Однако исследования ведутся уже сейчас и будут идти на всех этапах строительства. «Большая часть измерений пройдет под землей: будут проводиться геологические, геофизические, геохимические и другие исследования по 150 направлениям, — говорит Виктор Красильников. — Возглавляет работу ИБРАЭ (Институт безопасного развития атомной энергии) Российской академии наук». Задача — экспертов — доказать возможность и эффективность захоронения радиоактивных отходов на такой глубине». Окончательный вердикт исследователи (как российские, так и зарубежные) вынесут лишь после 5-6 лет исследований. Для международной экспертизы пригласят экспертов, который входят в так называемый «кристаллический клуб» — из тех стран, которые намерены создавать такие же объекты в гранитных породах (существуют и другие варианты — размещать РАО в соляных и глиняных структурах, — прим. ред.). Впервые в России заседание «кристаллического клуба» состоялось в Красноярске в конце июня. Строительство самого пункта глубинного захоронения радиоактивных отходов (ПГЗРО) и размещение их под землей (в случае, если на это будет получено «добро») начнется в 30-х годах. Как и на других объектах НО РАО, возможный выход радиации здесь будет блокироваться несколькими барьерами: металлические контейнеры, специальные чехлы. Пустоты, которые будут образовываться при закладке, будут заполняться бентонитовыми глинами, чтобы радионуклиды не смогли выйти на поверхность с водой. Но самым главным гарантом безопасности должен стать сам скальный массив, внутри которого строится объект. Исторически его надежность уже доказана: в этой же горе в течение более 60 лет действовали цеха Горно-химического комбината: в его подземной части работали три атомных реактора, в которых нарабатывался оружейный плутоний (последний реактор был остановлен в 2012 году — прим. ред.). При этом уровень радиации в городе и на поверхности горы, по рассказам железногорцев, никогда не превышал нормы. Среди наземных сооружений лаборатории будет создан демонстрационный исследовательский центр, где персонал будет отрабатывать все операции. В дальнейшем центр будет использоваться для демонстрации технологии гостям — представителям общественности, журналистам, коллегами из-за рубежа. О стоимости объекта представители НО РАО пока не говорят (ссылаясь на то, что проект находится на корректировке). Известна лишь его ориентировочная смета — порядка 30 млрд рублей. Создается объект за счет средств федерального бюджета по специальной целевой программе. «С радиоактивными отходами надо что-то делать» Население Железногорска, в непосредственной близости от которого возводится объект, в целом не возражает против такого соседства: жители закрытого города, где продолжает действовать ядерный комбинат, прекрасно понимают и всю серьезность радиационной опасности, и то, что радиоактивные отходы нуждаются в надежной изоляции. Национальный оператор успешно провел в городе несколько общественных слушаний, на которых получил поддержку жителей. «Мы — атомно-космический город (в городе есть еще предприятие, выпускающее спутники — прим. ред.), и за последние три года провели 13 общественных слушаний по разным проектам „Росатома“, — рассказал глава Железногорска Игорь Куксин. — Наши производственники выходят в открытое пространство, объясняют свою деятельность, технологии, рассказывают, как обеспечивается безопасность. Чем больше таких обсуждений, тем понятней позиция росатомовских предприятий». Последнее подобное мероприятие прошло 18 июля — в администрации Железногорска состоялся круглый стол, на котором выступили представители НО РАО, городской общественности, а также гости из Новоуральска. Однако недовольные находятся всегда. «Есть в городе группа людей, самый активный среди них — мужчина, который утверждает, что кроты могут прогрызть скальный грунт и проникнуть в подземный объект, и якобы террористы могут этим воспользоваться», — рассказал один из сотрудников Национального оператора. Несмотря на то, что к таким выступлениям серьезные эксперты относятся с улыбкой, необходимость тесного взаимодействия с населением признают все — и власти, и представители Росатома. «Самый острый вопрос — возведение самого подземного объекта: кто-то говорит, что здесь строится могильник, что он опасен, что сюда будут свозить радиоактивные отходы со всего мира. Эта история тянется уже несколько лет, — говорит председатель международного общественного экологического объединения «Беллона» Александр Никитин. — Нам приходится постоянно разъяснять, что со всего мира никто сюда ничего не повезет, потому что есть закон, запрещающий ввоз радиоактивных отходов». По его словам, политика открытости, которую ведет НО РАО, абсолютно верна, но работа с населением должна вестись постоянно. «Как только Национальный оператор на минутку „засыпает“, сразу начинается всплеск недовольства. Потом мы проводим какие-то мероприятия — круглые столы, общение с журналистами — все успокаиваются, потому что еще помнят те слова, которые были сказаны. Проходит время — опять начинаются вопросы», — говорит Никитин. — Я делю их на три категории: «Почему это у нас, а не в соседней деревне?» «Хотим контролировать!» и «Что мы за это будем иметь?» Например, в Новоуральске, где есть и атомное производство, и накопленные радиоактивные отходы, никто не возражает против деятельности современного пункта изоляции РАО, но жители уже ставят вопросы о компенсациях для муниципалитета. «Мы предлагаем поправки в закон об обращении с радиоактивными отходами, чтобы появился механизм финансовой поддержки территорий, на которых РАО уже размещены либо планируется их размещать», — рассказала Елена Стрельцова, депутат Новоуральской городской думы. По ее словам, депутаты Новоуральска уже обратились в Заксобрание Свердловской области и к депутатам Госдумы от региона с тем, чтобы эта инициатива дошла до российского парламента. Копии обращений Стрельцова передала депутатам Железногорска и Красноярска, попросив поддержать инициативу. «Вы не обидитесь, если мы вас опередим и подадим [документы в Госдуму] первыми?» — спросил в ответ Александр Симановский, председатель комитета по природным ресурсам и экологии Заксобрания Красноярского края. Но главный из вопросов, который задают жители территорий, где размещаются объекты НО РАО — «Почему у нас?» Ответ на него прост: хранилища радиоактивных отходов (и по закону, и исходя из здравого смысла) должны быть максимально приближены к тем местам, где образуются РАО. «В Красноярском крае радиоактивные отходы хранятся сейчас на поверхности. Наша задача — обеспечить им надежное хранение на весь период их радиоактивности», — замечает директор Железногорского филиала НО РАО. По его словам, решение о строительстве подземной лаборатории и, впоследствии, возможно, пункта глубинного захоронения — не просто нужный, а пока единственно правильный вариант. «Объект нужен и для города, и для страны, — говорит мэр Железногорска Куксин. — Здесь работает гигант атомной промышленности, есть вред, накопленный еще с советских времен, и с этим надо что-то делать». Смотрите фоторепортаж со строительной площадки подземной исследовательской лаборатории Смотрите фильм, как устроены хранилища ОЯТ и РАО в разных странах