Современные чиновники дают немало поводов для критики. По данным «Левада-Центра», на начало 2019 года 52% россиян считали, что чиновники лгут о положении дел в стране, в 2018 таковых было 37%. На фоне снижающегося доверия к власти и росте протестных настроений в стране «URA.RU» обсуждает с директором Уральского института управления — филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы Русланом Долженко, каким должен быть чиновник будущего. Менеджер рассказывает, как создать прогрессивный вуз на базе старой партийной школы, побороть коррупцию и вырастить госслужащего, отвечающего запросам современного общества. — Вы застали несколько правителей и были свидетелем смены эпох. Какими были чиновники прошлого и какими вы видите их через 10 лет? — Я застал времена Советского Союза, помню, как сидел на уроке истории, и учитель, которая до этого говорила, какой Ленин хороший, вдруг стала рассказывать, как он брал деньги у немцев и убивал людей. Тогда я впервые испытал чувство внутреннего недоумения: «Как ты можешь менять свои представления так быстро и необратимо?» Это наша история, из которой нужно делать выводы. В Уральским институте управления есть горельеф, изображающий сидящих за столом Ленина и Свердлова. С 1991 года он был прикрыт шторами. Сейчас смотрю на него и понимаю, что жалюзи нужно убрать. Какими политики были и какими они будут — вопрос лично к каждому и в целом к системе. Нужно собраться органам власти, нуждающимся в конкретных специалистах, представителям общественности, которые понимают, что нужно стране, и сформулировать, каким они видят чиновника. В бизнесе все просто: эффект оценивается в рублях, в реализации стратегии, а деятельность чиновников нужно оценивать по приращению социального капитала, улучшению жизни в стране. — А каким представителя власти видите вы? — Слово «чиновник» в восприятии населения окрашено в негативные оттенки, значит нужно менять образ, и этим мы будем заниматься тоже, но на своем уровне, работая со школьниками, студентами, выпускниками. Чиновник будущего, на мой взгляд, должен быть человеком с одной стороны, понимающим задачи руководства, с другой, помогающим людям. Это не утопия: во многих европейских странах, например, в Финляндии чиновник не просто курирует свое направление, но и отрабатывает любые запросы населения. Перед нами стоит более сложная задача: сделать также в масштабах огромной страны, но у нас и ресурсов больше, в первую очередь человеческих. Поэтому реально, чтобы было меньше бумажной волокиты и бюрократических проволочек, чтобы и простые люди, и бизнес получали от чиновника реальную поддержку, а не выслушивали нечто в духе советской торговли: «Вас много, а я одна». Добиться этого можно новыми технологиями и прогрессивным мировоззрением. — А как планируете бороться с одной из главных проблем в современной России — коррумпированностью чиновников? — Тем же — технологиями и мышлением. Например, банки уже сейчас умеют оценивать потенциальный уровень текучести кадров. Вы приходите на работу, вас тестируют, и компьютер выдает соображение, что на 95% вы через год уволитесь. Что мешает нам проводить процедуры, которые позволят оценить вероятность коррумпированности человека? Мы уже сейчас можем обучать студентов и слушателей этим технологиям. Но и они станут ненужными, когда мы сможем вложить в сознание чиновников недопустимость взяток. Коррупция — как та история с драконом, которого убиваешь и сам становишься драконом. Если такое происходит, значит это часть системы. Почему многие отвернулись от того же Навального? Потому что начали приходить к пониманию, что он не предлагает изменить систему, он предлагает поменять людей, которые в рамках той же системы будут, очевидно, делать то же самое. Если у него есть понимание как заложить в головы наших студентов другую картину мира, в которой не будет яхт, домов, «Бентли» и прочих ложных ценностей рыночной экономики, но будут семья, население страны, саморазвитие, мир, счастье близких, то почему он постоянно говорит о яхтах, домах, «Бентли»? Понятно, что он в первую очередь преследует свои цели. А мы как вуз — свои. И эти цели нужно не сталкивать лбами, а гармонизировать. Знаете, кто первый из Свердловских чиновников зашел в мой кабинет в день, когда я был представлен коллективу? Ильхам Ширалиев — директор департамента противодействия коррупции и контроля региона. Он предложил рассмотреть возможность вхождения в состав общественного совета при департаменте. Говорить можно много и по-разному. Важно, что мы делаем при этом, какие приоритеты воплощаем с первых же шагов. — К вузу, который готовит госслужащих, как и к самим чиновникам, больше вопросов. Ощущаете ли вы личную ответственность: лишний раз фото из отпуска в Instagram (деятельность запрещена в РФ) не выложить или дорогие часы не надеть? — Вы видели мой телефон? (смеясь, показывает на смартфон с разбитым экраном). Он мне от жены достался. Компьютер предыдущего директора я попросил передать в пользование сотруднику, которому он нужнее, а мне удобнее работать с моего ноутбука. Вот вы сказали про дорогие часы, вспомнив не одно новостное сообщение о том, что кого-то из чиновников запечатлели в часах, стоимостью несколько годовых зарплат. Но при этом вы ведь не вспомнили о тысячах, сотнях тысяч людей, работающих в органах власти, которые обходятся простыми часами, подаренными женами на день рождения. Не об этом говорить нужно — у кого какие часы, а о том, как сделать систему эффективной ротации, отбора и обучения ответственных людей, которые готовы будут поехать в любой регион и район, чтобы выполнять свою работу безупречно. — Говоря о безупречности, чиновники все чаще допускают в своей речи ляпы или выкладывают дискредитирующие посты в социальных сетях? Работают ли в институте над публичным образом госслужащего? — Есть одна притча у писателя Карлоса Кастанеды, который поехал в Мексику учиться мистическим практикам. Когда после медитации он отдыхал с доном Хуаном, тот спросил: — Карлос, представь, что ты идешь по горной тропинке, слева обрыв, справа отвесная скала, и ты видишь, что у тебя развязался шнурок. Останавливаешься завязать, а через несколько секунд на то место, где ты должен был стоять, падает камень. Тебя спасли шнурки. Что ты можешь сказать по этому поводу? — Жизнь предопределена, в любой момент шнурок может спасти. — Хорошо, а теперь представь, что булыжник падает на тебя в то время, когда ты завязываешь шнурок. — Все случайно: шнурок может спасти, а может не спасти. Может, ты, дон Хуан, знаешь, что стоит делать в условиях такой неопределенности? — Единственное, что стоит делать в условиях неопределенности — завязывать шнурки безупречно. Конечно, мы хотим, чтобы у нас были курсы на тему взаимодействия со СМИ, изучения социальных медиа. Я встречался с экспертом, который консультировал политиков и бизнесменов, помогал им с восстановлением имиджа и понял, что он может научить наших слушателей, студентов работе с медиа, навыкам публичного общения, корректному использованию возможностей социальных сетей. Уже с этого года планируем запускать обучение с его участием. — В продолжении разговора об имидже, ваше вступление в должность сопровождалось обвинением в плагиате. — Перед тем, как я подвергся этой атаке (а это была именно целенаправленная атака), мне поступила информация о том, что она готовится, причем за день до моего официального трудоустройства на новое место работы. Мои коллеги и руководство, зная ситуацию с моими исследованиями и деятельностью «Диссернета» намного глубже, объективно оценили произошедшее. Спасибо им за поддержку. Я пришел не бороться с прошлым, пытаться его выставить в худшем или лучшем свете (что сейчас во многом делает «Диссернет»), я пришел не говорить, а делать. Например, сделать так, чтобы мы уже сейчас могли нашим молодым ученым показать, как нужно работать, какие исследования проводить, как их описывать, как готовиться к защите диссертации и многое другое. Председатель нашего попечительского совета, полномочный представитель Президента России в Уральском федеральном округе Николай Цуканов, справедливо обозначил проблему низкой востребованности исследований ученых в регионе, которая выражается небольшим количеством выигранных заявок на гранты и рядом других показателей. Мы работаем в этом направлении. — В последние годы скандалы с дипломами стали чем-то привычным, мы помним историю с экс-мэром Евгением Ройзманом и министром Владимиром Мединским? Откуда этот тренд и насколько стоит с ним считаться? — В свое время в России в помощь педагогам появилась бесплатная система «Антиплагиат», но в какой-то момент ее монетизировали. А потом и научились использовать как оружие информационной войны. Причем там есть и явные перегибы, например, когда в исторических работах плагиатом считают цитаты классиков, или когда твои собственные работы при цитировании тебе же ставят в вину. — Но нельзя не признать, что у нас есть проблемы с оригинальностью исследований. — В конце 90-х, начале «нулевых» некоторые диссоветы, по слухам, ставили на поток изготовление кандидатских диссертаций. Мне кажется, появление «Диссернета» было обусловлено тем, что настоящие ученые в какой-то момент сказали: «Хватит. Мы реально занимаемся работой над адронным коллайдером, нас там, может, облучают какие-то частицы, а чиновник покупает себе диссертацию, и это наука»? С одной стороны, «Диссернет» делает правое дело — говорит вслух о проблемах, но то, как они это делают, мне это не импонирует, не стоит логику оценки оригинальности текста доводить до абсурда. — В УрФУ пару лет назад студентка обвинила преподавателя в том, что он запретил ей использовать в дипломной работе фильм Навального. Считаются ли в Президентской академии с политическими взглядами студентов? — Не надо навязывать студентам определенную картину мира. Мы должны показать все его разнообразие, (что та картина мира, которая для нас является нормативной, — хорошая). У нас есть деятельные представители «Молодой гвардии» и есть студенты, не менее активные, которые не придерживаются каких-либо политических взглядов. Я им говорю: мне не принципиально от какой вы партии, мне важно, что у вас глаза горят. Можно собрать такую активную молодежь вокруг харизматичных лидеров вроде нашего выпускника Александра Геннадьевича Высокинского или полпреда Николая Николаевича Цуканова, которые входят в попечительский совет института, имеют представление, как улучшать деятельность органов власти и развивать институт наставничества. И тогда это будет не столкновение картин мира, а их наложение друг на друга в ходе совместной деятельности, обучения молодежи в нашем Институте. — Но в адрес Высокинского сейчас звучит много критики. — Если в адрес чиновника — а в особенности мэра, отвечающего за коммуналку, не звучит критика — значит, он умер. Поэтому, вопрос не в количестве критики, а в том, насколько с ней согласны жители города и как реагирует власть — на «жалобу как на подарок» или на «жалобу как на жужжание мухи». У меня есть концепт проекта, который мы могли бы реализовать в сотрудничестве с командой Александра Геннадьевича уже в этом году. Не буду пока раскрывать детали, скажу только, что одним из его результатов мы бы хотели видеть вхождение одаренных, талантливых студентов в команду главы Екатеринбурга. — В стране сейчас растут протестные настроения. Студенты активно участвуют в митингах, после чего в учебных заведениях начинаются «чистки» с угрозами отчисления. Что вы сделаете, если студент Президентской академии пойдет на оппозиционный митинг? — Прежде всего, если это в рамках закона, то в этом ничего страшного не вижу. Наши студенты — полноценные граждане России и имеют право на собственные взгляды и убеждения. Еще раз подчеркну, если такого рода действия не нарушают общественный порядок и не противозаконны. В противном случае я встречусь с ним и постараюсь узнать, почему он это сделал. Если таких людей будет много, я буду задавать вопрос себе: как так получилось, что в нашем вузе такое количество людей, придерживающихся противозаконных мнений. — В России есть выражение «раздутый штат чиновников». Периодически поднимают вопросы об оптимизации и сокращении трат на госаппараты. Скажите, есть ли перспектива сокращения мест в вузах? — Некоторые вузы стараются набирать абитуриентов по максимуму, вовсе не думая о том, что нужно рынку, а потому что это позволяет им заработать денег. В нашем институте обучается около 3 тысяч человек, и если мы будем прирастать, то не за счет агитационной работы, а за счет новых программ, которые будут интересны и востребованы. Вуз не должен заниматься деятельностью ради деятельности, надо взаимодействовать с органами власти и бизнесом и готовить студентов, которых захотят брать на работу. А по поводу раздутого штата, если есть переизбыток сотрудников, надо думать не об их увольнении, а о переподготовке на новые должности. — Один из главных упреков от горожан в адрес власти — нам не дают право голоса. Есть ли запрос воспитывать новое поколение чиновников, которые будут чаще практиковать опросы и общественные обсуждения? — В первую неделю на новой должности я организовал встречу со старостами групп. Встал за кафедру и сказал: «Добрый день, уважаемые студенты, планирую выступить перед вами на тему…». Потом я этот текст убрал, и говорю: «Вы правда думаете, что я буду с вами разговаривать таким образом?» Суть в том, что встреча была для того, чтобы узнать о проблемах. Кто-то просил исправить душ в спортзале, кто-то сделать электронное расписание, была история про то, что для включения проекторов нужны пульты, а они привязаны веревкой к системному блоку. Я свозил коллег в Технический университет УГМК, показал, как там все работает, к чему стоит стремиться. Если уже первокурсники будут видеть, что с ними коммуницируют и к ним прислушиваются, думаю, на их картине мира это отразится, и когда они пойдут работать в органы власти, то будут в первую очередь разговаривать с людьми, слушать и слышать их. И давайте будем реалистами, развитие современных коммуникаций активно меняет ситуацию, в том числе суждение, что не дают «право голоса» — оно уже несколько устарело. Приходящие на обучение студенты уже живут в этих коммуникациях. Цифра — это не символы на экране монитора, это среда, в которой мы живем. И она позволяет делать такие вещи, которые ранее были недостижимы. Вот я иногда смотрю на фотографию новорожденного сына на экране телефона и в голове не укладывается, что это все светодиоды, подсвеченные в зависимости от того, какой код записан в памяти. Нули и единички складываются в целостное изображение, переполненное красотой и смыслом, с помощью цифровых технологий. Разрозненные голоса жителей страны — это эти самые нолики и единички, нужно просто уметь собирать их в целостную картину. Ну, а наша задача создавать и транслировать технологии студентам, которые позволят делать изображение нашей страны немыслимо красивым.