Вы зашли на мобильную версию сайта
Перейти на версию для ПК
39

Какие задумки властей никто не заметил в новой Конституции

Павел Крашенинников о том, как уточнением законов кардинально меняются правила жизни в РФ
Интервью с Павлом Крашенинниковым. Екатеринбург , крашененников павел
Павел Крашенинников раскрыл свои планы на будущее Фото:

Летнее голосование за Конституцию будет иметь последствия весь 2021 год, а, возможно, и дольше: первый прогноз, что в развитие поправок потребуется принять более 100 законов, уже не подтвердился — правок будет больше. И скепсис, что они будут рамочными, не обоснован: изменения будут существенные, но они спрятаны за сложными формулировками, и обнаружатся только в кризисы.

Эксперты были разочарованы законом о Госсовете, а в нем оказались скрыты полномочия для разбора конфликтов по типу спора свердловского губернатора Евгения Куйвашева с бывшим вице-мэром Екатеринбурга Владимиром Тунгусовым. О реальном масштабе изменения Конституции URA.RU рассказал в интервью сопредседатель рабочей группы по подготовке поправок к Конституции, депутат Госдумы Павел Крашенинников.

Также депутат подвел черту под спорами об индексации пенсий работающим россиянам — по его словам, новая Конституция прямо обязывает это сделать. Кроме того, Крашенинников считает, что опыт общероссийского голосования, примененный для обновления Конституции, могут повторить. Также в интервью агентству депутат раскрыл свои планы на будущее и объяснил, почему президент РФ Владимир Путин, инициировавший поправки, достоин звания «Юрист года 2020».

Из интервью вы узнаете:

Когда потребуется снова менять Конституцию

О преемнике Путина

О повторении общероссийского голосования

Нужно ли индексировать пенсии работающим

Почему Путина не назвали юристом года

О выдвижении в новый созыв Госдумы

Особенность нового Госсовета, которую никто не заметил

О деле Ивана Сафронова

Об изъятии детей из семей

От каких кризисов страхует новая Конституция

— Павел Владимирович, страна десятилетиями будет жить по правилам, заданным вами в обновленной Конституции. Вас эта ответственность не тяготит? Вдруг что-то пойдет не так, как вы задумали.

— Я к этому нормально отношусь. Когда в 1993 году готовилась Конституция, я был на подносе снарядов, еще достаточно молодой человек. Но после этого было огромное количество законов, которые мы принимали. И самый главный закон после Конституции — Гражданский кодекс.

Фото:

Что касается Конституции — она в первую очередь выстраивает базу для прав человека. Выстраивает систему сдержек и противовесов, выстраивает компетенцию органов власти, которые присутствуют в конкретной ситуации в конкретной стране. Поэтому весь этот опыт за 26 лет — с 1993 после принятия Конституции и по 2019 год, когда мы начали готовить поправки — мне очень сильно пригодился.

Тяготит ли ответственность? Ответственность, конечно, есть. Понимаешь, что может произойти. Когда мы с Борисом Николаевичем [Ельциным] работали по старой Конституции, у нас было масса историй. Например: закон принимается Советом Федерации, а президент накладывает вето. Потом Дума преодолевает вето, Совет Федерации преодолевает вето — и всё, что делать?

— Новая Конституция страхует от таких мин замедленного действия?

Депутат уверен, что новая конституция должно застраховать Россию от политических кризисов
Депутат уверен, что новая конституция должно застраховать Россию от политических кризисов
Фото:

— Эти мины сейчас не видны. Но когда мы в группе [по поправкам в Конституцию] работали, были люди, и в том числе я, которые видели, что это может произойти. Это не просто ощущение. Это понимание текста, и понимание того, как развивается общество, и куда оно может пойти. Жизнь многомерна, но я считаю, что очень многие моменты мы учли.

Вот, например, с Уставными судами (Конституционные суды, которые существуют в ряде субъектов, необходимо ликвидировать в соответствии с новой Конституцией — прим. ред.). Очевидно же, что это не очень живая история, когда по статистике 5-6 дел в год. Мировой судья за день столько рассматривает.

— А если сохранить эти суды как памятник девяностым?

— Памятник — пожалуйста, пусть поставят. Ему денег платить не надо.

— Если вернуться к рискам. Страхует ли новая Конституция от радикальной смены курса власти? Предположим, придет к власти в 2024 году условный Алексей Навальный или «Семья» Ельцина вернется и захочет всё откатить назад.

Если в будущем к власти в РФ придут противники новой редакции Конституции, то откатить изменения назад будет непросто
Если в будущем к власти в РФ придут противники новой редакции Конституции, то откатить изменения назад будет непросто
Фото:

— Там есть много страховок. Первую страховку заложили отцы-основатели — первая и вторая главы («Основы конституционного строя» и «Права и свободы гражданина») неприкосновенны. Также страховка заложена в том, что процедура правки Конституции достаточно сложная. У нас в последней главе Конституции говорится, что нужно квалифицированное большинство в Думе и в Совете Федерации, не менее двух третей субъектов Федерации в виде парламентов должны проголосовать.

— А если говорить не о фундаментальных изменениях, а о точечных правках? Например, соцсети волюнтаристски заблокировали все аккаунты Трампа.

— Я не поклонник Трампа, но просто взять и заблокировать, без суда и следствия, это весело. Что касается цифровых историй, то мы одними из первых внесли соответствующие поправки в Гражданский кодекс. Если потребуется [дополнительно что-то уточнить в Конституции в связи с защитой цифровых прав], то это будет та же процедура, о которой я сказал выше. Но, конечно, мы надеемся, что этот текст, эти правила будут работать не менее 10-20 лет точно.

В последние недели перед новым годом активизировались обсуждения возможных преемников президента Владимира Путина. Можно ли сказать, что новая Конституция — это и есть «преемник» Путина?

Фото:

— Нет. Преемник — это все-таки лицо. Лицо, которое определит избиратель. Что касается наследия [Путина], то, может быть. Конституция — это одно из важных деяний, которые сделал Путин. Мы привыкли, что он только президент, но Путин работал премьер-министром, работал в региональной власти в Санкт-Петербурге, и в непростые моменты — он всё это знает.

— В будущем новую редакцию будут называть «путинской Конституцией»?

— Это все условности. Ну, хотят называть — пусть называют. Все-таки поправка — да, это Путин вносил, он ее представлял. А я был официальным представителем именно президента. Поэтому поправка — да. Будут называть [саму Конституцию] или не будут — посмотрим.

— Общероссийское голосование по поправкам в Конституцию прошло удачно и решило свою задачу. Можно ли в будущем пользоваться этим инструментом для легитимации важных для страны решений? Что это могут быть за решения?

— Я этого, во-первых, не исключаю. А во-вторых, надо сказать, что процедуру мы подготовили применительно к конкретной ситуации.

Можно ли ее в будущем использовать? Можно, конечно. Как и применительно к чему — надо смотреть.

Но то, что нормы отработаны, то, что они дали такой практический результат, то, что они обкатаны — это, конечно, имеет свое значение. Я с наукой общаюсь достаточно плотно и знаю, что исследователи уже сейчас изучают этот опыт. Сейчас это памятник права, памятник истории права.

О самых спорных поправках

— Интересная история получилась с рабочей группой — собрали разных людей, с разными компетенциями. Этот опыт может в будущем применяться по другим вопросам?

В рабочую группу по поправкам в Конституцию входили несколько десятков человек. Группа собирается до сих пор
В рабочую группу по поправкам в Конституцию входили несколько десятков человек. Группа собирается до сих пор
Фото:

— Мне кажется, это очень хорошая история. Я много читал про эту группу. Господи, чего только там не написали. В тот период была нервная ситуация. Во-первых, нужно текст написать. Потом его надо согласовать. Потом нужно всех убедить. Потом нужно опять его согласовывать. И так далее. И потом только на паблик выносить. Это сложно. И, когда на паблик выносишь — везде нервы мотаешь, и до, и после, как говорится. И, когда это всё расцветает…

— Это интересно в том смысле, что у нас с каких-то пор парламент — это «не место для дискуссий», а у вас в группе были споры.

— Споры были. В этом смысле, понятно. Но, вы знаете, мы в 1993 году все-таки работали над текстом, как положено. Там работали в основном юристы и чуть-чуть представители регионов.

А в этот раз юристов в рабочей группе было процентов десять. Были спортсмены, были представители культуры. Я только потом понял, что это нормально.

Фото:

[Доктор Леонид] Рошаль, например, продавил поправку про медицину, это чисто его. Он прямо на каждом совещании вставал и говорил об этом, мы ничего не могли с ним сделать.

— Вы ощущаете, что в обществе есть разочарование тем, как поправки воплощаются в законы? Например, поправка о том, что пенсии должны индексироваться ежегодно. Сейчас идут мучительные споры вокруг того, нужно ли индексировать пенсии работающим пенсионерам. Разве этого не должно было случиться автоматически, без всяких обсуждений?

— Да. Но обсуждения могут быть самые разные. У нас были дискуссии, и они будут продолжаться, по разным категориям [пенсионеров]. Были споры по работающим. Мое мнение — надо индексировать. Как к этому прийти — это уже другой вопрос. Надо индексировать — значит, надо индексировать. С правовой точки зрения для меня здесь нет вопросов.

— Вы сказали, что была проделана большая работа. Нет ли у вас разочарования в связи с тем, что в обществе широко обсуждают только одну поправку — обнуление? Говорят, что все ради нее и затевалось. Обнуление даже стало словом года. Почему так происходит?

Самые жаркие споры в обществе вызвала поправка об обнулении, позволяющая Владимиру Путину баллотироваться еще на два президентских срока
Самые жаркие споры в обществе вызвала поправка об обнулении, позволяющая Владимиру Путину баллотироваться еще на два президентских срока
Фото:

— На самом деле все-таки социальные нормы важней для основной части населения. Но, может быть, для тех, кому это важно, они не всегда это обсуждают. Система сдержек и противовесов — это тоже важно. Что касается дискуссий — пойдет ли президент [на новый срок], или не пойдет, я не знаю. Но, в любом случае, это будет, во-первых, его решение. Во-вторых, если он будет выдвигаться — это будет уже решение избирателей, а не чье-нибудь.

— Почему Ассоциация юристов России, в руководство которой вы входите, не назвала по итогам 2020-го «Юристом года» Владимира Путина, который инициировал поправки?

— Хороший вопрос… Никто не подал заявки.

— А вы думаете, он бы смог бы победить?

— Да, мог бы победить. Мы не рассматривали этот вопрос.

Фото:

— Президент, отвечая на пресс-конференции на вопрос журналиста Андрея Колесникова «стоило ли оно того?» ответил — если что-то идет на благо страны, то это стоит делать. А как вы отвечаете для себя на этот вопрос?

— Поправки, я считаю, на благо, да, абсолютно. И меня часто спрашивают — спасибо, что не спросили — какая для вас самая лучшая поправка. На самом деле она в системе должна работать, в системе.

О своем будущем

— А роль президента усилилась?

— У нас была президентская республика, так и осталась президентская. В каких-то вопросах президент усилился, в каких-то вопросах больше [полномочий отошло] парламенту. Нас тоже достаточно много критиковали по поводу, например возможности отречения [президентом] руководства судов.

— Про Конституционный суд тоже было много разговоров, что его статус понизился. Вы согласны?

— Он, наоборот, сильно повысился. Он невероятно повысился.

Павел Крашенинников уже сам стал героем книг
Павел Крашенинников уже сам стал героем книг
Фото:

— Тогда почему вы отказались его возглавить, как писали СМИ?

Мне, честно говоря, с человеческой точки зрения [сложно это комментировать]. Я с Валерием Дмитриевичем [Зорькиным, председателем Конституционного суда] очень много лет знаком, мы четверть века знакомы, даже больше. У нас с ним хорошие отношения. Он человек замечательный. И очень мало таких людей, которые, не просто знают законодательство, а знают право и его философию. Дай бог ему здоровья. Я вам благодарен, что вы меня куда-то постоянно отправляете, то в МВД, то в полпредство, то еще куда-то.

Но у меня в Госдуме есть некоторые задачи. Я считаю, что без меня там будет сложнее.

— Учитывая, какую роль вы сыграли в обновлении Конституции, статус депутата Госдумы соответствует вашим амбициям?

— Я председатель комитета, у нас достаточно большой комитет. И у нас основная часть кодексов, в том числе, Гражданский, и Уголовный — все процессуальные кодексы у нас. И КоАП этот несчастный [документ, разработанный Минюстом, вызвал много споров — прим. ред.], в котором хотят за три грубых нарушения ПДД лишать прав. Я против этого, конечно.

Это просто не годится. Это не кодекс, а что-то другое. Дикая история. Кодексы нужно писать, как кодексы — и универсальные, и всё взвешивать. Сейчас КоАП жуткий, разбитый на куски. Надо все-таки продукт более или менее отработанный вносить [в Госдуму].

Теперь что касается депутатства — хорошая работа. Я еще возглавляю Совет при президенте по кодификации гражданского законодательства. Это очень важно. Мы рассматриваем все проекты — не только дошедшие до Думы, а все проекты, в которых есть нормы гражданского права. Поэтому моя работа достаточно интересна.

— Вы выступаете за либерализацию уголовных статей, за амнистию. Поддерживаете ли вы открытое рассмотрение дел, связанных с гостайной, таких, как дело Ивана Сафронова?

Журналист Иван Сафронов был задержан 7 июля 2020 года по подозрению в сотрудничестве с иностранными спецслужбами
Журналист Иван Сафронов был задержан 7 июля 2020 года по подозрению в сотрудничестве с иностранными спецслужбами
Фото:

— Такие процессы закрывают не потому, что хочется закрыть. А если там есть информация, которая может нанести вред стране, то зачем это делать? Его же судят за то, что он что-то секретное передал. Если мы это на весь мир будем показывать? Поэтому, если дело связано с какими-то секретами, а их много в любой стране, конечно, процесс должен быть закрытый. Если речь идет о какой-то частной жизни, каких-то интимных подробностях — тоже должен быть закрытый процесс.

— Вы предлагали запретить органам опеки изымать детей без решения суда. Насколько это соответствует новой Конституции, где говорится, что дети — это приоритет государства?

— Вы не добавили: изымать при угрозе жизни и здоровью. Это важно. Потому что детей просто так забирать вообще нельзя, ни в коем случае.

То, что сейчас это делают органы опеки и попечительства — это просто безобразие.

Доверять в административном порядке забирать детей — это бред. Я остаюсь при этом мнении. Судьбу любых граждан, в том числе детей, может решать только суд. Даже в СССР детей отбирали только судом, а мы в 90-х взяли и административный порядок придумали.

Депутат представляет в Госдуме «Единую Россию»
Депутат представляет в Госдуме «Единую Россию»
Фото:

— В новом созыве Госдумы мы вас ждем?

— Я собираюсь идти.

— От Свердловской области? Есть информация, что вы возглавите «тройку» кандидатов.

— Пока не решали этот вопрос.

— Работая в Госдуме, вы себя больше ощущаете лоббистом Свердловской области или Федерации?

— Я их не различаю. Что касается Свердловской области — когда возникают разные ситуации, можно решать иногда очень быстро эти проблемы. Думаю, что я могу больше принести пользы региону с точки зрения [установления] правил игры. Если смотреть с точки зрения связей и использования ресурса, то тоже могу принести немало пользы. Точно не меньше, чем многие депутаты.

— Следующий ваш срок в Госдуме, если вы туда изберетесь, попадет на 2024 год — период транзита власти. Насколько роль Госдумы вот в этом «транзите власти» будет существенна?

— «Транзит» — это слово не юридическое, а техническое какое-то. Я думаю, что всё будет нормально. Я бы хотел, чтобы было всё в соответствии с законом. Конечно, любые выборы — это всегда интересно.

— Статус депутата Госдумы в связи с этим повысится?

— Выскажу крамольную мысль: часть депутатов, которые идут в Госдуму, они сначала не знают, что там происходит.

Павел Крашенинников — депутат Госдумы пяти созывов
Павел Крашенинников — депутат Госдумы пяти созывов
Фото:

Понимаете, приходит новый человек — какие у него есть возможности? Что он может сделать? Когда человек опытный, тогда другое дело. Но многие приходят — и им сложно работать.

— При этом обсуждается, что «Единая Россия» половину своих депутатов обновит в новом созыве. То есть придет много неопытных.

— Будем помогать и обучать. Мы, кстати, так и делаем все время. Мы в самом начале обычно проводим тренинги. Если говорить по нашим депутатам, я был у них неформальный староста. Мы собирались и обсуждали, кому как помочь: где-то организационные вопросы порешать, где-то политические. Они спрашивают совета, в какой комитет идти. Я надеюсь, что [в новом созыве] разброда не будет, который, насколько я знаю, бывал раньше.

— У вас авторитарный стиль управления? Например, вы своей супруге и детям могли указать, как им проголосовать по поправкам?

— Нет, не мог. В работе в комитете я тоже никогда не говорю, как голосовать. Это не мешает, это помогает — доверия больше. У нас в комитете огромное количество законопроектов — самое большое. Все они значимые. Поэтому у нас такое большое представительство фракций. К нам приходят представители президента, представители правительства, на самом высоком уровне. Если кто-то голосует против — ничего страшного. Нормально.

100 законов в развитие поправок — заниженная оценка

— Были оценки, что в развитие поправок в Конституцию нужно принять около 100 законов. Какая доля сейчас уже принята, сколько еще осталось?

Павел Крашенинников запросил информацию у помощников, чтобы проверить, сколько законов уже принято
Павел Крашенинников запросил информацию у помощников, чтобы проверить, сколько законов уже принято
Фото:

— Сразу после голосования мы, сопредседатели, написали в администрацию [президента] соответствующее письмо, где указали на сотню важных законов, которые требуют изменения в связи с принятием Конституции. Могу сейчас сказать, что это была заниженная оценка. На основании поправок в Конституцию мы уже сейчас приняли 21 закон. По этим законами мы внесли поправки уже в 154 закона.

— Одна из мало обсуждаемых поправок — о федеральных территориях. Появилась первая — «Сириус». Можно ожидать появления других федеральных территорий?

— По «Сириусу» история очень благоприятная: там сложилось имущественное наследие, олимпийское наследие. Я там периодически бываю — отличная инфраструктура, корпуса замечательные, гостиницы есть, спортивные объекты. Там люди есть. Я считаю, что мы это всё неплохо использовали.

— Но, все-таки вряд ли можно предположить, что только ради одной территории ввели такую норму. По мере потребности будут появляться новые федеральные территории?

— Да. В федеративных государствах почти во всех есть эти территории есть.

— На этапе обсуждения были предложения, чтобы министры или вице-премьеры могли совмещать работу в правительстве и руководство федеральной территорией. От этого отказались?

Фото:

— Нет, не отказались. Но только там не про «Сириус». У нас написано, что федеральные министры могут совмещать работу с другими должностями. Сейчас это использовано, когда вице-премьер является одновременно полпредом. Может быть одновременно вице-премьер и министр. Теоретически может быть вице-премьер и губернатор. Это не будет противоречить закону.

— В законе о Госсовете впервые раскрывается понятие единой системы публичной власти. В нем перечисляются органы власти разного уровня, но непонятно в каких они отношениях. Можете в двух словах объяснить, как введение этого нового понятия отразится на практике?

— В законе очень много написано про публичную власть и про Госсовет. На самом деле, предмет закона о Госсовете двойной. Первое — на что все обращают внимание — это непосредственно на Госсовет. А второе — там дается определение публичной власти.

В самом Госсовете есть такие вещи, которые почему-то никто не заметил. Например, участие в рассмотрении споров между уровнями публичной власти. Госсовет может это делать.

— А как это может выглядеть?

— Могу привести пример, который был много лет у нас в Свердловской области — между городом и областной властью возникали конфликты. Подобный конфликт сегодня можно передать в Госсовет. Он может принять участие в урегулировании.

Фото:

— 1 сентября на лекции в Екатеринбурге вы вспоминали, что подготовка Конституции 1977 года началась еще при Хрущеве и вы тогда сказали, что он старался дать регионам больше власти, но не получилось. А сегодня у регионов достаточно власти?

— Этот баланс найти сложно. Он все время в поиске, идеального решения нет. Тем более, что у нас каждый регион своеобразный. И эта своеобразность не только с точки зрения природы и людей, но и с точки зрения финансов. И, конечно, говорить о благополучии… Знаете, когда говорят, что надо оставлять всё в субъекте… Большинство [регионов] в России что будет делать?

— Это с финансовой точки зрения. А в политическом плане? Во время пандемии регионам были даны новые полномочия, в том числе по введению запретов.

— С точки зрения пандемии, здесь как раз своеобразность субъекта — она играла определяющую роль. Потому что в каждом субъекте была своя картинка. И непосредственно губернатор принимал решения в ту или иную сторону. Открывать или закрывать учреждения, открывать границы или нет, прививаться или нет. Если говорить о здравоохранении, сейчас тренд — [передача полномочий] к субъектам.

Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!

Не пропустите ключевые события России и мира — станьте читателем URA.RU в Telegram! Только актуальные новости, без лишнего шума. Подписаться.

Все главные новости России и мира - в одном письме: подписывайтесь на нашу рассылку!
На почту выслано письмо с ссылкой. Перейдите по ней, чтобы завершить процедуру подписки.
Летнее голосование за Конституцию будет иметь последствия весь 2021 год, а, возможно, и дольше: первый прогноз, что в развитие поправок потребуется принять более 100 законов, уже не подтвердился — правок будет больше. И скепсис, что они будут рамочными, не обоснован: изменения будут существенные, но они спрятаны за сложными формулировками, и обнаружатся только в кризисы. Эксперты были разочарованы законом о Госсовете, а в нем оказались скрыты полномочия для разбора конфликтов по типу спора свердловского губернатора Евгения Куйвашева с бывшим вице-мэром Екатеринбурга Владимиром Тунгусовым. О реальном масштабе изменения Конституции URA.RU рассказал в интервью сопредседатель рабочей группы по подготовке поправок к Конституции, депутат Госдумы Павел Крашенинников. Также депутат подвел черту под спорами об индексации пенсий работающим россиянам — по его словам, новая Конституция прямо обязывает это сделать. Кроме того, Крашенинников считает, что опыт общероссийского голосования, примененный для обновления Конституции, могут повторить. Также в интервью агентству депутат раскрыл свои планы на будущее и объяснил, почему президент РФ Владимир Путин, инициировавший поправки, достоин звания «Юрист года 2020». Из интервью вы узнаете: Когда потребуется снова менять Конституцию О преемнике Путина О повторении общероссийского голосования Нужно ли индексировать пенсии работающим Почему Путина не назвали юристом года О выдвижении в новый созыв Госдумы Особенность нового Госсовета, которую никто не заметил О деле Ивана Сафронова Об изъятии детей из семей От каких кризисов страхует новая Конституция — Павел Владимирович, страна десятилетиями будет жить по правилам, заданным вами в обновленной Конституции. Вас эта ответственность не тяготит? Вдруг что-то пойдет не так, как вы задумали. — Я к этому нормально отношусь. Когда в 1993 году готовилась Конституция, я был на подносе снарядов, еще достаточно молодой человек. Но после этого было огромное количество законов, которые мы принимали. И самый главный закон после Конституции — Гражданский кодекс. Что касается Конституции — она в первую очередь выстраивает базу для прав человека. Выстраивает систему сдержек и противовесов, выстраивает компетенцию органов власти, которые присутствуют в конкретной ситуации в конкретной стране. Поэтому весь этот опыт за 26 лет — с 1993 после принятия Конституции и по 2019 год, когда мы начали готовить поправки — мне очень сильно пригодился. Тяготит ли ответственность? Ответственность, конечно, есть. Понимаешь, что может произойти. Когда мы с Борисом Николаевичем [Ельциным] работали по старой Конституции, у нас было масса историй. Например: закон принимается Советом Федерации, а президент накладывает вето. Потом Дума преодолевает вето, Совет Федерации преодолевает вето — и всё, что делать? — Новая Конституция страхует от таких мин замедленного действия? — Эти мины сейчас не видны. Но когда мы в группе [по поправкам в Конституцию] работали, были люди, и в том числе я, которые видели, что это может произойти. Это не просто ощущение. Это понимание текста, и понимание того, как развивается общество, и куда оно может пойти. Жизнь многомерна, но я считаю, что очень многие моменты мы учли. Вот, например, с Уставными судами (Конституционные суды, которые существуют в ряде субъектов, необходимо ликвидировать в соответствии с новой Конституцией — прим. ред.). Очевидно же, что это не очень живая история, когда по статистике 5-6 дел в год. Мировой судья за день столько рассматривает. — А если сохранить эти суды как памятник девяностым? — Памятник — пожалуйста, пусть поставят. Ему денег платить не надо. — Если вернуться к рискам. Страхует ли новая Конституция от радикальной смены курса власти? Предположим, придет к власти в 2024 году условный Алексей Навальный или «Семья» Ельцина вернется и захочет всё откатить назад. — Там есть много страховок. Первую страховку заложили отцы-основатели — первая и вторая главы («Основы конституционного строя» и «Права и свободы гражданина») неприкосновенны. Также страховка заложена в том, что процедура правки Конституции достаточно сложная. У нас в последней главе Конституции говорится, что нужно квалифицированное большинство в Думе и в Совете Федерации, не менее двух третей субъектов Федерации в виде парламентов должны проголосовать. — А если говорить не о фундаментальных изменениях, а о точечных правках? Например, соцсети волюнтаристски заблокировали все аккаунты Трампа. — Я не поклонник Трампа, но просто взять и заблокировать, без суда и следствия, это весело. Что касается цифровых историй, то мы одними из первых внесли соответствующие поправки в Гражданский кодекс. Если потребуется [дополнительно что-то уточнить в Конституции в связи с защитой цифровых прав], то это будет та же процедура, о которой я сказал выше. Но, конечно, мы надеемся, что этот текст, эти правила будут работать не менее 10-20 лет точно. — В последние недели перед новым годом активизировались обсуждения возможных преемников президента Владимира Путина. Можно ли сказать, что новая Конституция — это и есть «преемник» Путина? — Нет. Преемник — это все-таки лицо. Лицо, которое определит избиратель. Что касается наследия [Путина], то, может быть. Конституция — это одно из важных деяний, которые сделал Путин. Мы привыкли, что он только президент, но Путин работал премьер-министром, работал в региональной власти в Санкт-Петербурге, и в непростые моменты — он всё это знает. — В будущем новую редакцию будут называть «путинской Конституцией»? — Это все условности. Ну, хотят называть — пусть называют. Все-таки поправка — да, это Путин вносил, он ее представлял. А я был официальным представителем именно президента. Поэтому поправка — да. Будут называть [саму Конституцию] или не будут — посмотрим. — Общероссийское голосование по поправкам в Конституцию прошло удачно и решило свою задачу. Можно ли в будущем пользоваться этим инструментом для легитимации важных для страны решений? Что это могут быть за решения? — Я этого, во-первых, не исключаю. А во-вторых, надо сказать, что процедуру мы подготовили применительно к конкретной ситуации. Можно ли ее в будущем использовать? Можно, конечно. Как и применительно к чему — надо смотреть. Но то, что нормы отработаны, то, что они дали такой практический результат, то, что они обкатаны — это, конечно, имеет свое значение. Я с наукой общаюсь достаточно плотно и знаю, что исследователи уже сейчас изучают этот опыт. Сейчас это памятник права, памятник истории права. О самых спорных поправках — Интересная история получилась с рабочей группой — собрали разных людей, с разными компетенциями. Этот опыт может в будущем применяться по другим вопросам? — Мне кажется, это очень хорошая история. Я много читал про эту группу. Господи, чего только там не написали. В тот период была нервная ситуация. Во-первых, нужно текст написать. Потом его надо согласовать. Потом нужно всех убедить. Потом нужно опять его согласовывать. И так далее. И потом только на паблик выносить. Это сложно. И, когда на паблик выносишь — везде нервы мотаешь, и до, и после, как говорится. И, когда это всё расцветает… — Это интересно в том смысле, что у нас с каких-то пор парламент — это «не место для дискуссий», а у вас в группе были споры. — Споры были. В этом смысле, понятно. Но, вы знаете, мы в 1993 году все-таки работали над текстом, как положено. Там работали в основном юристы и чуть-чуть представители регионов. А в этот раз юристов в рабочей группе было процентов десять. Были спортсмены, были представители культуры. Я только потом понял, что это нормально. [Доктор Леонид] Рошаль, например, продавил поправку про медицину, это чисто его. Он прямо на каждом совещании вставал и говорил об этом, мы ничего не могли с ним сделать. — Вы ощущаете, что в обществе есть разочарование тем, как поправки воплощаются в законы? Например, поправка о том, что пенсии должны индексироваться ежегодно. Сейчас идут мучительные споры вокруг того, нужно ли индексировать пенсии работающим пенсионерам. Разве этого не должно было случиться автоматически, без всяких обсуждений? — Да. Но обсуждения могут быть самые разные. У нас были дискуссии, и они будут продолжаться, по разным категориям [пенсионеров]. Были споры по работающим. Мое мнение — надо индексировать. Как к этому прийти — это уже другой вопрос. Надо индексировать — значит, надо индексировать. С правовой точки зрения для меня здесь нет вопросов. — Вы сказали, что была проделана большая работа. Нет ли у вас разочарования в связи с тем, что в обществе широко обсуждают только одну поправку — обнуление? Говорят, что все ради нее и затевалось. Обнуление даже стало словом года. Почему так происходит? — На самом деле все-таки социальные нормы важней для основной части населения. Но, может быть, для тех, кому это важно, они не всегда это обсуждают. Система сдержек и противовесов — это тоже важно. Что касается дискуссий — пойдет ли президент [на новый срок], или не пойдет, я не знаю. Но, в любом случае, это будет, во-первых, его решение. Во-вторых, если он будет выдвигаться — это будет уже решение избирателей, а не чье-нибудь. — Почему Ассоциация юристов России, в руководство которой вы входите, не назвала по итогам 2020-го «Юристом года» Владимира Путина, который инициировал поправки? — Хороший вопрос… Никто не подал заявки. — А вы думаете, он бы смог бы победить? — Да, мог бы победить. Мы не рассматривали этот вопрос. — Президент, отвечая на пресс-конференции на вопрос журналиста Андрея Колесникова «стоило ли оно того?» ответил — если что-то идет на благо страны, то это стоит делать. А как вы отвечаете для себя на этот вопрос? — Поправки, я считаю, на благо, да, абсолютно. И меня часто спрашивают — спасибо, что не спросили — какая для вас самая лучшая поправка. На самом деле она в системе должна работать, в системе. О своем будущем — А роль президента усилилась? — У нас была президентская республика, так и осталась президентская. В каких-то вопросах президент усилился, в каких-то вопросах больше [полномочий отошло] парламенту. Нас тоже достаточно много критиковали по поводу, например возможности отречения [президентом] руководства судов. — Про Конституционный суд тоже было много разговоров, что его статус понизился. Вы согласны? — Он, наоборот, сильно повысился. Он невероятно повысился. — Тогда почему вы отказались его возглавить, как писали СМИ? Мне, честно говоря, с человеческой точки зрения [сложно это комментировать]. Я с Валерием Дмитриевичем [Зорькиным, председателем Конституционного суда] очень много лет знаком, мы четверть века знакомы, даже больше. У нас с ним хорошие отношения. Он человек замечательный. И очень мало таких людей, которые, не просто знают законодательство, а знают право и его философию. Дай бог ему здоровья. Я вам благодарен, что вы меня куда-то постоянно отправляете, то в МВД, то в полпредство, то еще куда-то. Но у меня в Госдуме есть некоторые задачи. Я считаю, что без меня там будет сложнее. — Учитывая, какую роль вы сыграли в обновлении Конституции, статус депутата Госдумы соответствует вашим амбициям? — Я председатель комитета, у нас достаточно большой комитет. И у нас основная часть кодексов, в том числе, Гражданский, и Уголовный — все процессуальные кодексы у нас. И КоАП этот несчастный [документ, разработанный Минюстом, вызвал много споров — прим. ред.], в котором хотят за три грубых нарушения ПДД лишать прав. Я против этого, конечно. Это просто не годится. Это не кодекс, а что-то другое. Дикая история. Кодексы нужно писать, как кодексы — и универсальные, и всё взвешивать. Сейчас КоАП жуткий, разбитый на куски. Надо все-таки продукт более или менее отработанный вносить [в Госдуму]. Теперь что касается депутатства — хорошая работа. Я еще возглавляю Совет при президенте по кодификации гражданского законодательства. Это очень важно. Мы рассматриваем все проекты — не только дошедшие до Думы, а все проекты, в которых есть нормы гражданского права. Поэтому моя работа достаточно интересна. — Вы выступаете за либерализацию уголовных статей, за амнистию. Поддерживаете ли вы открытое рассмотрение дел, связанных с гостайной, таких, как дело Ивана Сафронова? — Такие процессы закрывают не потому, что хочется закрыть. А если там есть информация, которая может нанести вред стране, то зачем это делать? Его же судят за то, что он что-то секретное передал. Если мы это на весь мир будем показывать? Поэтому, если дело связано с какими-то секретами, а их много в любой стране, конечно, процесс должен быть закрытый. Если речь идет о какой-то частной жизни, каких-то интимных подробностях — тоже должен быть закрытый процесс. — Вы предлагали запретить органам опеки изымать детей без решения суда. Насколько это соответствует новой Конституции, где говорится, что дети — это приоритет государства? — Вы не добавили: изымать при угрозе жизни и здоровью. Это важно. Потому что детей просто так забирать вообще нельзя, ни в коем случае. То, что сейчас это делают органы опеки и попечительства — это просто безобразие. Доверять в административном порядке забирать детей — это бред. Я остаюсь при этом мнении. Судьбу любых граждан, в том числе детей, может решать только суд. Даже в СССР детей отбирали только судом, а мы в 90-х взяли и административный порядок придумали. — В новом созыве Госдумы мы вас ждем? — Я собираюсь идти. — От Свердловской области? Есть информация, что вы возглавите «тройку» кандидатов. — Пока не решали этот вопрос. — Работая в Госдуме, вы себя больше ощущаете лоббистом Свердловской области или Федерации? — Я их не различаю. Что касается Свердловской области — когда возникают разные ситуации, можно решать иногда очень быстро эти проблемы. Думаю, что я могу больше принести пользы региону с точки зрения [установления] правил игры. Если смотреть с точки зрения связей и использования ресурса, то тоже могу принести немало пользы. Точно не меньше, чем многие депутаты. — Следующий ваш срок в Госдуме, если вы туда изберетесь, попадет на 2024 год — период транзита власти. Насколько роль Госдумы вот в этом «транзите власти» будет существенна? — «Транзит» — это слово не юридическое, а техническое какое-то. Я думаю, что всё будет нормально. Я бы хотел, чтобы было всё в соответствии с законом. Конечно, любые выборы — это всегда интересно. — Статус депутата Госдумы в связи с этим повысится? — Выскажу крамольную мысль: часть депутатов, которые идут в Госдуму, они сначала не знают, что там происходит. Понимаете, приходит новый человек — какие у него есть возможности? Что он может сделать? Когда человек опытный, тогда другое дело. Но многие приходят — и им сложно работать. — При этом обсуждается, что «Единая Россия» половину своих депутатов обновит в новом созыве. То есть придет много неопытных. — Будем помогать и обучать. Мы, кстати, так и делаем все время. Мы в самом начале обычно проводим тренинги. Если говорить по нашим депутатам, я был у них неформальный староста. Мы собирались и обсуждали, кому как помочь: где-то организационные вопросы порешать, где-то политические. Они спрашивают совета, в какой комитет идти. Я надеюсь, что [в новом созыве] разброда не будет, который, насколько я знаю, бывал раньше. — У вас авторитарный стиль управления? Например, вы своей супруге и детям могли указать, как им проголосовать по поправкам? — Нет, не мог. В работе в комитете я тоже никогда не говорю, как голосовать. Это не мешает, это помогает — доверия больше. У нас в комитете огромное количество законопроектов — самое большое. Все они значимые. Поэтому у нас такое большое представительство фракций. К нам приходят представители президента, представители правительства, на самом высоком уровне. Если кто-то голосует против — ничего страшного. Нормально. 100 законов в развитие поправок — заниженная оценка — Были оценки, что в развитие поправок в Конституцию нужно принять около 100 законов. Какая доля сейчас уже принята, сколько еще осталось? — Сразу после голосования мы, сопредседатели, написали в администрацию [президента] соответствующее письмо, где указали на сотню важных законов, которые требуют изменения в связи с принятием Конституции. Могу сейчас сказать, что это была заниженная оценка. На основании поправок в Конституцию мы уже сейчас приняли 21 закон. По этим законами мы внесли поправки уже в 154 закона. — Одна из мало обсуждаемых поправок — о федеральных территориях. Появилась первая — «Сириус». Можно ожидать появления других федеральных территорий? — По «Сириусу» история очень благоприятная: там сложилось имущественное наследие, олимпийское наследие. Я там периодически бываю — отличная инфраструктура, корпуса замечательные, гостиницы есть, спортивные объекты. Там люди есть. Я считаю, что мы это всё неплохо использовали. — Но, все-таки вряд ли можно предположить, что только ради одной территории ввели такую норму. По мере потребности будут появляться новые федеральные территории? — Да. В федеративных государствах почти во всех есть эти территории есть. — На этапе обсуждения были предложения, чтобы министры или вице-премьеры могли совмещать работу в правительстве и руководство федеральной территорией. От этого отказались? — Нет, не отказались. Но только там не про «Сириус». У нас написано, что федеральные министры могут совмещать работу с другими должностями. Сейчас это использовано, когда вице-премьер является одновременно полпредом. Может быть одновременно вице-премьер и министр. Теоретически может быть вице-премьер и губернатор. Это не будет противоречить закону. — В законе о Госсовете впервые раскрывается понятие единой системы публичной власти. В нем перечисляются органы власти разного уровня, но непонятно в каких они отношениях. Можете в двух словах объяснить, как введение этого нового понятия отразится на практике? — В законе очень много написано про публичную власть и про Госсовет. На самом деле, предмет закона о Госсовете двойной. Первое — на что все обращают внимание — это непосредственно на Госсовет. А второе — там дается определение публичной власти. В самом Госсовете есть такие вещи, которые почему-то никто не заметил. Например, участие в рассмотрении споров между уровнями публичной власти. Госсовет может это делать. — А как это может выглядеть? — Могу привести пример, который был много лет у нас в Свердловской области — между городом и областной властью возникали конфликты. Подобный конфликт сегодня можно передать в Госсовет. Он может принять участие в урегулировании. — 1 сентября на лекции в Екатеринбурге вы вспоминали, что подготовка Конституции 1977 года началась еще при Хрущеве и вы тогда сказали, что он старался дать регионам больше власти, но не получилось. А сегодня у регионов достаточно власти? — Этот баланс найти сложно. Он все время в поиске, идеального решения нет. Тем более, что у нас каждый регион своеобразный. И эта своеобразность не только с точки зрения природы и людей, но и с точки зрения финансов. И, конечно, говорить о благополучии… Знаете, когда говорят, что надо оставлять всё в субъекте… Большинство [регионов] в России что будет делать? — Это с финансовой точки зрения. А в политическом плане? Во время пандемии регионам были даны новые полномочия, в том числе по введению запретов. — С точки зрения пандемии, здесь как раз своеобразность субъекта — она играла определяющую роль. Потому что в каждом субъекте была своя картинка. И непосредственно губернатор принимал решения в ту или иную сторону. Открывать или закрывать учреждения, открывать границы или нет, прививаться или нет. Если говорить о здравоохранении, сейчас тренд — [передача полномочий] к субъектам.
Общероссийское голосование по изменению Конституции
Предыдущий материал
Автор поправок к Конституции намерен переизбраться в Госдуму
Следующий материал
Депутат Крашенинников: почему Путина не назвали юристом года
Комментарии ({{items[0].comments_count}})
Показать еще комментарии
оставить свой комментарий
{{item.comments_count}}

{{item.img_lg_alt}}
{{inside_publication.title}}
{{inside_publication.description}}
Предыдущий материал
Следующий материал
Комментарии ({{item.comments_count}})
Показать еще комментарии
оставить свой комментарий
Загрузка...