Президент РФ Владимир Путин легализовал тему национализации предприятий и установил ее правила на примерах оборонно-промышленного комплекса и Башкирской содовой компании. Под процедуру могут попасть те площадки, которые подрывают нацбезопасность и социальную стабильность страны, объясняют сигналы главы государства собеседники URA.RU в политтусовке. В то же время бизнес указывает на новые риски. 31 марта президент Путин провел церемонию подписания 14-го генерального соглашения между профсоюзами, работодателями и правительством. Председатель Федерации независимых профсоюзов Михаил Шмаков сообщил президенту, что соглашение было подписано «без разногласий». Но посетовал, что в документ не вошла идея национализации социально значимых стратегических предприятий в случае их банкротства и угрозы невыполнения общественно важных функций. «Такое прямое наше предложение не нашло поддержки у двух других сторон», — объяснил Шмаков. Однако идея нашла поддержку у президента: «Да, такой инструмент возможен, в том числе и в случае злостного невыполнения гособоронзаказа отдельными предприятиями, — сказал Путин. — Если собственники не справляются с текущей работой и не могут использовать в том числе и помощь со стороны государства, а она в целом оказывается, то такой инструмент возможен». Тема передачи частных предприятий государству была вновь поднята президентом на совещании правительства, которое прошло в тот же день. Хотя заседание было посвящено финансированию регионов, Путин начал его со слов о Башкирской содовой компании. В 2020 году после митингов в защиту горы-шихана Куштау президент обращал внимание на сомнительную приватизацию предприятия и «бесконтрольное выкачивание денег» ее владельцами. Впоследствии по решению суда 96% акций были возвращены в собственность РФ. Теперь же глава государства поручил передать в собственность Башкирии 38,3% акций компании и еще 11,7% в доверительное управление. «Это значит, что республика сможет полноценно управлять этой компанией», — сказал Путин. По мнению политолога Ильи Гращенкова, своими выступлениями Путин обозначил курс на «огосударствление экономики» — усиление роли государства в различных отраслях. «Наша экономика в 1990-е была роздана разным игрокам. Сейчас наблюдается тенденция постепенно забирать обратно бизнес в пользу государства», — сказал Гращенков. Он считает, что национализация будет происходить через государственные корпорации, которые могут управлять активами эффективнее, чем госорганы. Кроме того, глава государства дал сигнал о правилах национализации, согласился в разговоре с URA.RU политолог Дмитрий Журавлев. По его мнению, в первую очередь национализация коснется предприятий, от которых зависит национальная безопасность и социальная стабильность страны. «Государство не обязательно будет национализировать бизнес прямо сейчас, но может это сделать в любую минуту, если нарушаются его условия», — сказал Журавлев. Член Общественной палаты РФ Константин Комков отметил роль губернаторского корпуса в процессе национализации. Тот факт, что президент решил передать Башкирии часть акций БСК, свидетельствует о вере главы государства в управленческие способности губернаторов новой волны, считает собеседник агентства (с 2018 года республикой руководит Радий Хабиров). «После ротации и появления нового стандарта губернаторов, будет расти роль глав регионов, их статус. Это видно на примере Башкирии, которая была восстановлена в управлении компанией», — считает Комков. Впрочем, национализация предприятий сопряжена с серьезными рисками, отметил в разговоре с URA.RU экономист, глава «Союза предпринимателей и арендаторов России» Андрей Бунич. По его словам, «госуправление часто бывает неэффективным», кроме того, государство рискует перегрузить себя убыточными предприятиями, поэтому после национализации необходимо сразу приступать к поиску новых инвесторов. «Также требуется единое законодательство, где будут прописаны и конкретизированы все варианты и детали национализации. Сейчас, по сути, любое предприятие может оказаться под контролем государства просто за долги. Без отработанного законодательства эта процедура может превратиться в произвол», — заключил Бунич.