В Челябинской области 1 июля стартовал очный этап региональной программы «Герои Южного Урала», направленной на обучение участников СВО с целью усилить ими управленческую команду региона. Одним из 60 участников программы стал зампредседателя ассоциации ветеранов СВО Челябинской области Алексей Рожков. Детство, воспитание, участие в СВО и послевоенная деятельность бойца — в материале URA.RU. Правильные ценности — итог воспитания Рожков родился в Невинномысске (Ставропольский край). По его словам, хоть родители и были в разводе, отец всегда принимал участие в его воспитании. «У меня было нормальное, правильное воспитание. Всегда было принято уважать старших. Простой пример: общественный транспорт. Я с детства усвоил, что женщинам и взрослым надо уступать место. Даже, если тебе самому тяжело. Сегодня, к сожалению, правильного воспитания хватает не всем», — делится военный. Бабушка Рожкова была краеведом. Вместе с ней и дедом мальчик изучал историю, в том числе семейную. Прабабушка мужчины прошла немецкую оккупацию. Каждый год 9 мая всей семьей Рожков посещает Парад Победы. Мальчика растили на тех самых правильных столпах, которые сделали его тем, кто он есть сегодня. С детства Рожков увлекался спортом: акробатика, каратэ, альпинизм, туризм, пробовал кататься на сноуборде. Все это стало базой для его дальнейшего физического развития. Со сверстниками же мальчик общался реже, чем со старшим поколением. Признается, что от бывалых можно было всегда узнать что-то новое. При этом информацию всегда необходимо было градировать, разделять на полезную и нет. «Косить от армии» было не принято По словам Рожкова, в его семье не было принято как-то увиливать от службы в армии. Если у мужчины не имелось ограничений, он был обязан пройти хотя бы срочную службу. Рожков же пошел еще дальше. «Во время срочной службы я попал в отдельную бригаду разведки, дислоцированную в Моздоке (Северная Осетия). Через несколько месяцев я подписал контракт, а после поступил в Рязанское гвардейское высшее воздушно-десантное ордена Суворова дважды Краснознаменное командное училище имени генерала армии В.Ф. Маргелова», — вспоминает военный. Завершить обучение у Рожкова не получилось. Но уходить со службы не хотелось. Он остался в армии и был направлен в Севастополь в отдельную бригаду морской пехоты. Сначала был командиром отделения, уволился же в статусе замкомвзвода. Начало СВО Рожков следил за событиями на Украине с 2014 года. Окончательное же осознание всего ужаса, который творили украинские националисты, к нему пришло после начала СВО. «Когда мы увидели первых мирных жителей, которые жаловались на то, что у них даже еды нет. Когда услышали, что украинская армия им не помогала от слова совсем, а только мешала и портила. Вот тогда у меня укрепилось мнение, что мы делаем все правильно», — отметил военный. В то же время российская армия на поле боя всегда заботилась о мирных гражданах. Давали им еду и воду, защищали всеми силами и средствами. «У всех есть свои задачи. Но никто из парней не упускает возможность проявить человечность на поле боя. Они понимают, что приказ в любом случае будет выполнен, но если есть возможность сначала помочь человеку, то они пользуются ей без колебаний», — рассказал Рожков. Раненый, но не сломленный Рожков получил ранения, выполняя поставленную командованием задачу. В составе подразделения он охранял колонну, перевозившую боеприпасы. Военные попали под обстрел в порту Бердянска при разгрузке вооружения. «Подошли три больших десантных корабля, полностью загруженных боеприпасами. Началась разгрузка. У меня часть людей стояла в охране, часть осуществляла прием пищи. Сам я поел быстро и вышел на улицу. В этот момент услышал хлопок. Это был кассетный боеприпас. Я успел крикнуть „воздух“, водителю приказал быстро покинуть машину и сам голову спрятать за колесо машины», — вспоминает Рожков. Полностью укрыться от «кассетника» не удалось. Больше всего досталось левой стороне тела: Рожкову раздробило левую ногу, порвало легкое, разорвало бок. Но он выжил. Ключевую роль в спасении сыграли врачи госпиталя им. А.А.Вишневского. Герои в белых халатах По словам военного, изначально стоял вопрос об ампутации ноги. Было тяжело это осознавать, но поддержка родственников и множество положительных примеров не позволила впасть в отчаяние. Ногу же удалось спасти. «Врачам огромная благодарность и низкий поклон. До конца жизни я так буду говорить. Они мне ногу собрали буквально по частям, сохранили ее. Да, сегодня я ее толком не чувствую. Да, есть некоторые проблемы. Но нога своя», — отмечает Рожков. Врач с большой буквы Военный особенно отметил работу начальника отделения реконструктивной хирургии госпиталя. По его словам, врач продолжает помогать бойцам даже в ущерб собственному здоровью. «Ему надо давно менять колено. Он этого не делает, потому что он военный врач. Если ему проведут операцию, то он не сможет занимать свою должность. И до сих пор ценой собственного здоровья он делает операции ребятам. Такая вот внутренняя ответственность у человека. Это настоящий герой. Как говорят, герои не носят плащей, они носят белые халаты», — отметил Рожков. Послевоенный синдром Передвигаться без костылей Рожков смог лишь спустя полтора года после ранения. Но внутренние травмы никуда не делись. В памяти навсегда отпечатались лица фронтовых друзей. Некоторые из них погибли, но память о них будет жить вечно. От поствоенного синдрома, по словам Рожкова, не избавиться. Он навсегда останется с бойцом. Но его можно контролировать, не давать ему развиться. И хорошо, если человек с подобным синдромом найдет занятие по душе, будет осознавать свою значимость. «Это тяжело, но это надо пройти. При этом можно как-то временно перекрыть воспоминания. Но ты всегда будешь помнить людей, лица ребят. Когда ты с человеком разговаривал, а спустя минуту грузишь его тело в машину, чтобы отправить его домой навсегда, ты это не забудешь никогда», — прослезился Рожков. Нацизм невиданных масштабов По мнению Рожкова, сегодня на Украине уровень нацизма выше, чем в фашистской Германии. Он не верит, что нацию можно было так обесчеловечить. «Если взять действующую армию и провести параллель между Украиной и фашистской Германией, то, немцы были более гуманными. Сегодня на Украине мы видим языковые патрули, унижение людей за то, что они разговаривают на русском, что они причисляют себя к русскому миру. Это фашизм откровенный. Люди, пережившие оккупацию Украины во время Великой Отечественной войны, рассказывают, что регулярные части немецкой армии вели себя более прилично, чем местные полицаи, местные нацбаты. То есть вот откуда это все тянется. И это неправильно, не должно так быть. Я просто не верю, что целую нацию можно вот так обесчеловечить», — рассуждает Рожков. При этом, по его словам, не все украинцы согласны с правящим режимом. Такие почти всегда, попав в руки ТЦК (территориальный центр комплектования) и отправившись на фронт, сдаются в плен. Некоторые даже примыкают к российским войскам. «В наших рядах есть батальоны из бывших военнослужащих ВСУ, которые теперь воюют на стороне России. Каждый из них говорит, что видит всю бесчеловечность той стороны, они не хотят дать погибнуть своей стране. В рядах российской армии они воюют за страну, а все украинские нацбаты — лишь за нацистскую, фашистскую идею», — отметил военный. «Чтобы уничтожить нацию — надо развратить молодежь» По словам Рожкова, такую ненависть ко всему русскому украинцам прививают с детства. Он сравнил это с гебельсовской пропагандой. «В школьный класс входят красивые, спортивные, подтянутые девушка и парень в форме нацбата. Они не рассказывают детям про нацизм и Бандеру. Они рассказывают про себя, заставляя детей восхищаться. Таким образом у школьников формируется мысль, что такую жизнь они смогут получить лишь вступив в нацбат. Все очень просто и примитивно, но при этом действенно. Чтобы уничтожить нацию, нужно развратить молодежь», — отмечает участник СВО. Главное — это дети Рожков считает, что все цели специальной военной операции должны быть достигнуты. Необходимо довести начатое до конца, чтобы детям не пришлось делать тоже самое. При этом именно поддержка детей дает бойцам силы продолжать бороться. Одно письмо, полученное от ребенка, заряжает военных на новые свершения. «Самая лучшая поддержка — письмо от ребенка, которое отправлено на фронт. Этот ребенок пишет от лица всей страны. Детское письмо читают взрослые дядьки, прошедшие не один бой, и рыдают. И это нормально. Или, когда боец под два метра ростом носит на рюкзаке розового кролика, который ему прислали. Это его талисман. Он без него не выйдет на боевую задачу. В этом кролике защита, с ним он пройдет все трудности и невзгоды и вернется с победой. В каждом узелке на маскировочной сети, которые плетут жители, есть доброе слово и некая молитва, которая защищает наших ребят», — отмечает Рожков. Рожков тоже получал письма от детей. Всех их он бережно хранит и временами перечитывает. Признается, что среди всех выделяется письмо девочки из Москвы. Она писала своему папе. Детали военный не привел, но по реакции было видно, что письмо очень тяжелое. Слова президента — призыв к действию Рассказывая о программах «Время героев» и «Герои Южного Урала», Рожков заявил, что воспринял слова президента Владимира Путина об участниках СВО в системе власти, как призыв к действию. Он начал работать еще усерднее. «Когда Владимир Владимирович говорил про новую элиту и участников СВО в системе управления, я это воспринял, как призыв к действию. Что нужно дальше работать, работать и работать. Я военный, для меня приказ верховного главнокомандующего это самое наивысшее. Он сказал, что нужно делать — я это делаю», — заявил Рожков. По мнению Рожкова, сегодня у ребят, принимающих участие в подобных программах, есть стимул и понимание, что нужно делать. Они продолжают получать необходимые знания. А в совокупности с их обостренным чувством справедливости и другими личностными качествами — программа может рассчитывать на максимальный эффект. Дело жизни Вернувшись с фронта Рожков не остался в стороне от бед других участников СВО. Он активно помогает им. Жалеет лишь о том, что помочь получается не всем. «Я считаю, что я свою работу на СВО не доделал: ранение мне не дало довести дело до конца. И то, чем я сейчас занимаюсь, является моим моральным успокоением, я знаю, что делаю все правильно. Если я не могу помочь на фронте, то буду делать что-то полезное здесь. Самое тяжелое в нашем деле осознавать, что ты не всесилен, что не можешь сделать всего. Но, если ты поборол смерть, то для тебя нет ничего невозможного», — подытожил военный.